– Ну… пока еще нет, но собираюсь. Ищу работу на всякийслучай.

Кадровичка смотрела, недоверчиво покачивая головой. С ееточки зрения, всякий вольнонаемный, кто решался уйти из военной организации(любой, будь то завод, госпиталь или, скажем, военкомат), был сумасшедшим. Тамже пайки – не сравнить ни с какими гражданскими. И бесплатный проезд нагородском транспорте. А раз в год – и на поезде. Разве можно сравнить сгоспиталем завод имени Ленина?!

Ольга все это читала в глазах кадровички. Оттого и не сталаговорить, что из госпиталя ее, считай, уже выгнали. Как узнают, что онадезертировала со строительства укреплений, так и последует приказ. Можно вообщетуда не возвращаться. Правда, трудовая книжка там. Ну, за ней тетя Люба сходит.Конечно, если сказать, что Ольгу увез с окопов майор НКВД, это будет признаноуважительной причиной, но как объяснить, почему он ее увез? Она ведь и самапонять не могла. Поляков просто сказал дрожащему от страха младшему лейтенантуДудаку: «Девушка уедет со мной. Я заберу ее на обратном пути из Запалихи». И всамом деле вернулся за Ольгой через два часа, и всю обратную дорогу до Энскаона жалась в уголке заднего сиденья «эмки», глядя в высоко подбритый затылоксидевшего впереди майора и не вполне соображая, что происходит, изредка ловя взеркале заднего вида недоуменные, косые взгляды шофера.

Так ничего не объяснив, Поляков велел остановить машину науглу улицы Фигнер, рядом с площадью Минина, сухо попрощался с Ольгой – и исчез изее жизни так же внезапно, как ворвался в нее.

Ну да, она сама ничего не понимала в случившемся, как жемогла объяснить кому-то другому? Всякому в голову придет прежде всего то, чтопришло Кольке Монахину, – Ольгу все будут считать сексотом НКВД. С ней никто ислова не пожелает сказать!

Она решила не возвращаться в госпиталь. Но где найти работу?Случайно услышала, что нужны опытные санитары в медпункт завода имени Ленина.Понятно, почему там всегда нужны люди: завод далеко, на Арзамасской дороге, невсякий захочет ездить туда из города на трамвае почти час, а иногда и дольше.Тем паче с началом войны в городе часто выключали электроэнергию, трамваиходили нерегулярно, а потому десятикилометровое расстояние до завода и обратноприходилось часто одолевать пешком и с опаской – только бы не было воздушнойтревоги, ведь от бомбежки здесь укрыться негде, кругом пустыри.

– Ну, не знаю, не знаю… – Кадровичка покачала головой. –Санитаркой? Не знаю! Во всяком случае, решать будет товарищ Конюхов. А еговызвали в райисполком вместе с нашим директором и главным инженером,неизвестно, когда вернется. Сейчас уже четыре, вряд ли дождетесь. Вообще еголучше с утра ловить, сразу после планерки.

Что ж, с утра так с утра. Опять туда-сюда мотаться натрамвае, но что ж поделать. Ольга поблагодарила кадровичку, которая сновасмерила взглядом ее платье (теперь ее откровенное неодобрение вызвал изящный инарядный, связанный из катушечных ниток воротничок: тетя Люба – великаярукодельница!), и вышла из заводоуправления, кутаясь в пальто и натягивая наволосы тонкую белую шаль. Шаль была тети-Любина. Она нарочно дала ее Оле –пофорсить. А сама сейчас сидела дома и вязала ей шапочку и шарф из каких-торазномастных клубочков, которые наскребла по сусекам и дальним ящичкам состарьем. Прежний Олин платок так и остался лежать в Кузнечной пристани подголовой того странного человека, Москвина… Царство ему небесное! Интересно бызнать, где его похоронили. В город привезли или на деревенском погосте теперьего могилка?

Ольга дошла до заводской проходной и увидела за оградойсотни две людей, ждавших, когда вахтер откроет проходную и начнет выпускать ихна улицу. Окончилась смена, все устали и спешили домой.

«Хорошо, что в заводоуправление вход снаружи, а то я бы тамнадолго застряла», – подумала Ольга, ускоряя шаг, чтобы поскорей добраться дотрамвайной остановки, пока туда не подвалила толпа. Вагон уже приближался костановке, и она почти побежала.

Раздался рев моторов сверху. На бегу Ольга вскинула голову иувидела низко летящий огромный серый самолет. На фюзеляже не было никакихопознавательных знаков.

«Наверное, наш, – подумала она. – Ну да, раз фашистскихкрестов нет, значит, наш». И замерла с запрокинутой головой, не отрывая глаз отнеба, откуда, чудилось, прямо на нее валилась огромная черная бомба.

Да нет, ей померещилось…

Она опустила голову, чтобы не видеть этот ужас.

– В укрытие! – закричали за решеткой. – В убежище! Тревога!

Взвыл сигнал, но его заглушил взрыв: на территорию заводаупала бомба. Грохот раздался такой, что мгновенно оглохшая Ольга упала наземь.

Кто-то перескочил через нее, пробежал дальше, спотыкаясь иоскальзываясь на обмерзлой земле. Кто-то взвизгнул:

– Вставай! Беги, убьют!

Ольга кое-как поднялась, оглянулась.

Там, откуда она только что вышла, на месте зданиязаводоуправления, клубилось черное облако, из которого торчали бесформенныесплетения балок и арматуры. Страшный крик несся оттуда, но он был заглушен воеми разрывом новой бомбы. И еще, и еще…

Взрывная волна повалила Ольгу, но она кое-как смоглаподняться и сквозь дым, пыль, чад разглядела, что несколько десятков человеквсе же прорвались через проходную. Они побежали мимо, куда-то помчались – прочьот завода, прямо по перекопанному после уборки картофеля полю, по высоким,замерзшим, запорошенным снегом кочкам.

Снова разрыв!

Ольга сорвалась с места, ринулась за этими людьми.

Рев мотора не утихал.

– «Юнкерс»! – закричал кто-то. – Скорей, ой, скорей бежим!

Казалось, самолет гонится за людьми. Ольга не решаласьпосмотреть вверх, глядела только под ноги, чтобы не споткнуться на обмерзлыхкочках и не упасть. Вдруг в земле впереди образовался ряд аккуратных дырочек.Полетели в разные стороны клочья желтой травы, брызнула земля.

В них стрелял пулемет отбомбившегося «Юнкерса»!

– Ложись! – истошно закричал мужской голос. – Ложись, дура,убьют!

Ольга оглянулась и увидела, что все люди, которые бежали пополю, упали прямо на кочки и лежат. Она только что собралась последовать ихпримеру, как люди вскочили и снова бросились вперед.

Опять застрочил пулемет и раздался крик:

– Ложись!