– О чем задумался? – Фадеев скосил глаза на безмятежно развалившегося на коврике Ефимова. Выскользнувшее из прорехи облаков солнце осветило спрятанную за переплетением листвы его лицо с мечтательной полуулыбкой.

– Видишь, – подбородок старшего прапорщика приподнялся чуть вверх, указывая на капли росы, целой гроздью повисшие на переплетении ежевичных веток. Желтые лучи утреннего солнца пронзали их будто пиками, после чего разлетались в разные стороны всеми цветами великолепной радуги.

Фадеев начал поворачиваться в указанном направлении, но в этот момент небесные створки сомкнулись, и мир вновь погрузился в унылую серость пасмурного дня.

– Опоздал, – сокрушенно констатировал Ефимов, действительно сожалея, что ротный так и не увидел столь красочную картину. И, уже поясняя удивленно поднявшему брови Фадееву, добавил: – Роса как бриллианты отсвечивала. Красиво.

– Красиво, – согласился Фадеев и тоже, впав в задумчивость, потянулся к очередной банке с тушенкой. Когда же она оказалась в его руке, он довольно заулыбался, одним движением ножа вскрыл ее и, заедая прихваченным из ПВД хлебом, принялся насыщать проголодавшийся за ночь желудок.

Ефимов же, глядя на ротного, только усмехнулся, а на протянутую в его сторону банку и предложение присоединиться только отрицательно покачал головой. Они минут двадцать назад скушали, поделив напополам, точно такую же банку тушенки, добавили к ним две банки печеночного паштета и запили все это горячим кофе из термоса ротного, так что есть Сергею не хотелось совершенно. Поэтому, отказавшись от предложенной тушенки, Ефимов уставился в глубину леса и снова предался созерцанию природы…

Старший лейтенант Крушинин, прислонившись спиной к дереву, приманивал мышку, отламывая и подбрасывая ей небольшие кусочки галет. Мышка то продвигалась вперед, то убегала, потом снова возвращалась, и так раз за разом, покуда не добиралась до очередного кусочка вкуснятины. Тут она хватала его и скрывалась из поля зрения на несколько минут, видимо, пряча или сгрызая предложенное угощение, затем возвращалась снова. Мышка была маленькая, пепельно-серого цвета и какая-то вся худющая, словно растущая в вечном голоде.

«Может, спортсменка?» – с улыбкой подумал старший лейтенант и бросил на этот раз кусочек побольше, почти целую пластинку. Увы, нечто большое, желтое, летящее сверху, так напугало бедную мышь, что, скрывшись в корневищах деревьев, она так больше и не появилась. Подождав какое-то время и разочарованно вздохнув, старлей до хруста потянулся, прогоняя утреннюю дрему и, встав, стал собирать и прятать в глубине разлапистых корневищ дерева следы своего пребывания, как то: две жестяных банки из-под консервов, две пустых упаковки из-под галет, нетронутый липунец – концентрат гороха – и шоколадную обертку. Все это он аккуратно собрал, вложил в одну из пустых банок, после чего скрутил ее и всунул в переплетения корней. Протолкнув веточкой все это как можно дальше, он встал, осмотрел дело рук своих и, оставшись довольным, пошел на утренний «пробег по личному составу». Настроение было прекрасным, а утро хотя и пасмурным, зато теплым и почти безветренным.

– Наташа, привет! – лежа в укрывающих от постороннего взгляда кустах и глядя на тянувшееся над головой покрывало серых облаков, Игорь вел мысленный разговор с оставшейся там далеко – «на большой земле» – девушкой.

– Привет, – отзывалась она в его мыслях, и Игорю казалось, что она весело улыбается.

– Я скоро приеду, – робкая, какая-то не свойственная бесшабашному капитану улыбка осветила его лицо, – осталось совсем чуть-чуть.

– Я жду, – донеслось до него, и ему показалось, что он почувствовал аромат любимых духов девушки. – Я скучаю, очень-очень. Приезжай быстрее.

– Я люблю тебя! – еще тише произнес Игорь и замолчал, ожидая ответного признания.

– И я тебя люблю. – Губы Наташи чуть-чуть приоткрылись, словно в ожидании поцелуя. Она слегка прикрыла глаза.

– Ты выйдешь за меня замуж? – едва слышно задал он вопрос и получил такой же тихий ответ.

– Да, я же люблю тебя!

Игорю захотелось поднять девушку на руки, закружить в вихре танца, но что-то мешало это сделать. Он опустил ее, но продолжал держать за талию.

– Готовь стол, – привычная веселость начала возвращаться к радостно улыбающемуся капитану, – и…

– Командир, – голос радиста вырвал капитана Гуревича из объятий спеленавшего его сна.

«И когда только успел уснуть»? – подумал Игорь, открыв глаза и поднимаясь на локте.

– «Центр» скинул координаты базы. Приказал начать движение.

– Нам? – переспросил Гуревич, будто в словах Романова была какая-то неопределенность.

– Всем скинули координаты, и всем приказали выдвигаться. – Сказав это, радист протянул командиру маленький клочок бумажки с написанными на нем цифрами.

– Войди в связь с остальными группами, нужно будет согласовать действия. – Не глядя в бумагу, Игорь начал отдавать приказания – кто, куда, как. – И попроси, пусть все остаются на связи.

– Командир, – начал говорить радист, и тут капитан понял, что он сказал что-то не то, – у нас у всех разные координаты.

– Три места «встречи»? – хмыкнул Гуревич. Похоже, там, наверху опять били по площадям.

– Так точно. И товарищ капитан, вот что еще: «Меркурий» просил передать – неофициально, – чтобы работали без фанатизма.

Игорь хотел что-то уточнить, однако закусил губу и, уже не глядя на ожидающего указаний радиста, произнес:

– Если командир сообщил, чтобы действовали без фанатизма, – значит, появились накладки. – Сделав такой вывод, Гуревич взял оставшуюся от завтрака опустошенную банку из-под каши, смял и бросил получившийся металлический комок себе под ноги. – Один хрен кабаны выкопают, – пояснил он в ответ на недоумевающий взгляд своего бойца, а тот только пожал плечами, но говорить ничего не стал. – Все равно выйди на остальные группы и скажи: если что – мы на связи. Заряда аккумуляторов хватит?

Радист кивнул и двинулся в направлении своей дневки.

– Гриша, – окликнул Гуревич лежавшего неподалеку Ляпина, – зашли Мельникова, пусть пробежится по всем. Пять минут, – он взглянул на часы, – предстартовый отсчет пошел.

Затем Игорь взял оставленный радистом листок и сравнил сообщенные координаты с теми, что соответствовали их месту нахождения. После чего принялся собирать разбросанные по полиэтиленовой пленке вещи и аккуратно складывать их в трофейный, защитного цвета, небольшой рюкзак.

Едва Ибрагим получил сообщение о возможно скором появлении русских, как все в их лагере пришло в движение. Большая группа моджахедов отправилась на запад, чтобы в заранее разведанном орешнике аккуратно, под корень, стараясь не оставлять следов, нарубить необходимое количество веток, нужных для окончательной маскировки приготовленных позиций. Оставшиеся же в лагере боевики, на всякий случай, тут же были распределены на две смены – одна заняла окопы, вторая отправилась отдыхать, но так, чтобы быть в готовности прийти на помощь первой. Хотя какой тут отдых, если ночью, в принципе, все выспались, и причем неплохо, а сейчас все мысли были о предстоящей засаде? У некоторых, если признаться, уже и зубы нет-нет да и постукивали друг о друга. Засада засадой, а шальная пуля могла попасть в кого угодно, и хотелось, чтобы им оказался твой, гораздо более правоверный сосед, а не ты сам.