верноподданническими настроениями следят нукеры. Хоть их и стало на несколько сотен меньше, и нет уже в их рядах изменников с юга, но за порядком бдят так, что не забалуешь. А что пожары ещё не все потушили, да разрушенные дома надо потом восстанавливать, да разграбленного имущества жалко, да родственников, случайно попавших под меч, хоронить — так это всё после, когда отгремят фанфары.

Налоги повысили? Тоже не беда. Могло быть и хуже. Вон, на «нижней» части кольца они выше прежних в три раза, а у нас всего в полтора — радуйтесь, люди, что живете у хана под боком, а не в какой-нибудь Марьинке или Грибово. У тех вообще — всех магов из городов отозвали, частномагическую практику запретили, оставили только «народных целителей» — необразованных ведьм и колдунов-недоучек. И нукеров своих там теперь тоже нет. Вместо них вспомогательная полиция. Заговорённое оружие у местных правоохранителей отобрали, а кто возмущался, тем голову с плеч и никаких разговоров…

— Понимаешь, Василий, какая беда. Родители мои за полгода до этих событий как раз перебрались в Карухтан, — с горечью сообщил бывший доцент. — Купили дом, радовались, думали, что в столице провинции и заработки повыше, и жизнь веселее. А, оказалось, попали в самое пекло. Дом сначала разграбили, а потом и вовсе спалили.

— А сами они? — тихо спросил я.

— Пропали без вести, — грустно вздохнул Сан Саныч. — Я, конечно, пытался найти их, даже в ханскую канцелярию обращался, да где там, — он обречённо махнул рукой. — Никто никаких расследований не проводил. Через месяц их признали погибшими, выдали мне бумажку с печатью, обозвали неблагонадёжным, поскольку тоже с юга, и велели катиться на все четыре стороны. А куда мне идти? Назад в Центроград, преподавать на кафедре? Ну да, другой-то дороги нет. Вот я и вернулся. Только о профессорской мантии больше не помышлял. В документах теперь штампик стоял — «склонен к противоправной деятельности». С таким клеймом скорее не о карьере думаешь, а как бы вообще не выгнали.

— Но ведь не выгнали же.

— Не выгнали, — кивнул собеседник. — Видимо, сразу внимания не обратили, а потом просто забыли, наверное. Даже доцента дали через два года. Правда, мне было уже всё равно. Тянул себе лямку и никуда особо не рвался… пока не уволили.

Сан Саныч снова вздохнул и тронул себя за грудь.

— Тридцать годков пролетело, а до сих пор на сердце щемит.

Я сочувственно покачал головой.

— Да уж. Такому не позавидуешь.

— Даже на могилу нельзя сходить, — продолжил несостоявшийся профессор. — Мало того, что дома давно уже нет, так ещё и возвратиться на родину не могу.

— Это ещё почему? — удивился я.

— Да был у меня в Центрограде один… приятель земляк. Сир Калаш его звали, — неожиданно зло проговорил Сан Саныч..

— И что?

— А то. Вместе в Университете учились, потом там же преподавали. Я думал, он друг, а он сволочью оказался первостатейной. Когда погибли родители, я долгое время был сам не свой. И хана нового хаял частенько, и порядки в провинции. А Сир Калаш только поддакивал, вроде как соглашаясь. И лишь через год выяснилось: он обычный стукач-провокатор. Доносы в Карухтан писал каждый месяц. Ему в канцелярии место пообещали, вот он и выслуживался, гадёныш.

— И как? Выслужился?

— Ещё бы, — сказал, будто сплюнул, бывший доцент. — Целую сеть «заговорщиков» в Центроградском Университете раскрыл. А я, типа, в этом заговоре был самый главный. Если бы мне не попало в руки письмо из Карухтанской охранки — случайно всё вышло, почтовое ведомство что-то там перепутало — приехал бы в отпуск в Грибово, там бы меня и схватили. А что было б дальше, одному Великому Дракону известно.

— Хм, но вы ведь всё-таки возвратились, — озадачился я словами Сан Саныча. — Или Буслаевка не Карухтан?

— Я здесь инкогнито, — усмехнулся тот. — В Буслаевке меня знают как деда Гиляя. Я тут, типа, колдун.

— Великий пророк отвечает на вопросы публики. Материализация духов и раздача слонов. Всё заплатившие в очередь, — невольно рассмеялся я, цитируя «великого комбинатора».

— Что-то вроде, — в тон мне ответил «колдун Гиляй». — Тот же Калаш, хоть и жулик, а у хана придворным мудрецом устроился. Так почему мне нельзя за чешуйку малую гражданам надежду дарить? Тем более, я никого особо и не обманываю. Ни райских кущей, ни золотого дождя не обещаю. Даже, наоборот, говорю всем: работайте и будет вам счастье. Без труда никакое везение не поможет.

— Понятно, — я кивнул и попытался припомнить, что ещё показалось мне странным в рассказе Сан Саныча. — Скажите, а что значит «заговорённое оружие»?

— О! В Университете на объяснение этого феномена уходит целый семестр, а ты хочешь узнать всё за пять минут. Нет, друг мой, так не получится, — назидательно проговорил бывший преподаватель.

— А вы попробуйте.

— Попробовать, говоришь? — Сан Саныч хитро прищурился. — Ну, что ж. Раз сам напросился, то… Прочту-ка я тебе вводную лекцию по теории магии. А ты слушай и не говори потом, что не понял. Дважды я повторять не буду…

Лекция длилась долго — «профессор» явно увлёкся. «Слушатель» тоже оказался «на высоте». Вопросы задавал вовремя, местами спорил, иногда удивлялся, плюс регулярно запутывал лектора и сам же потом его поправлял… Словом, мы так разошлись, что проговорили весь день. Успели и пообедать, а потом и пополдничать. Дважды выходили во двор, где испытывали собранные хозяином избушки модели поездов и машин, после чего опять возвращались в дом и продолжали учёную беседу за «рюмкой чая».

Про рингарольскую магию я узнал достаточно много. Сан Саныч всё разложил по полочкам.

Путейцы по большей части использовали так называемую «электромагию». Или магию поля. Остальным чародеям она плохо давалась. Ну, разве что энергокристаллы они могли кое-как заряжать, ведь этим видом магического воздействия владели почти все имеющие отношение к волшебству. Кто хуже, кто лучше. Бывший доцент называл это «потоковой магией». С её помощью производилась разного рода волшба, направленная на перенос энергии и информации и замедляющая или, наоборот, ускоряющая течение времени. Впрочем, последнее мало у кого получалось — теории это не противоречило, но практика оставляла желать лучшего. Чистые «потоковики» занимались, в основном, врачеванием и предсказывали будущее. Некоторые подобным «прогнозам» верили.

Третьим типом магии, по общепринятой классификации, считалась «магия вещества». Обыватели называли ее «стихийной». Водные и воздушные маги были в большом почете, хотя результаты их деятельности чаще всего сводились к банальнейшей «бытовухе» — легкому дождичку в летний зной или кратковременной вентиляции помещений, какая, к примеру, использовалась в санузлах и на свинофермах. На что-то серьёзное попросту не хватало сил — требовалась