Можно назвать меня упрямой ослицей, но я ума не приложу, с чего вдруг на меня перестала действовать сила внушения Герберта. Сердце стало артефактом? Смешно же. Особенно если учесть, что даже приборами такое не измерить – не вытаскивая из меня.

И в то же время в голову пришла другая идея:

– Выходит, если я докажу обратное, что никакой я не артефактор, Герберт от меня отстанет?

– Скорее всего. – Ричард пристально оглядел меня с ног до головы. – Ты, конечно, весьма красива, хорошо сложена, но это явно не те признаки, по которым он решил, что ты должна стать матерью его сына.

– Вот и отлично! – Я поднялась со стула. – Тогда теперь уже у меня к нему деловое предложение.

– Решила его переиграть? – На лице Ричарда возникла усмешка. – Весьма самонадеянно.

– Я не собираюсь его переигрывать. Он хочет дать мне книги по артефактологии, прекрасно. Я изучу их от корки до корки и постараюсь сделать все, чтобы помочь сестре. И если у меня ничего не выйдет, то он убедится, что я для него абсолютно бесполезна.

– Ты и сама не заметила, как заглотила брошенный тебе крючок. Уже готова к первой уступке для него.

– Глупости. Плевала я на Герберта, мне нужны книги.

– С тем же успехом их могу достать я и ничего не потребую взамен.

– Наградой вам будет досада брата? – сама догадалась я.

– Какие-никакие, а чувства. И то у меня есть сомнения, что он способен испытывать нечто подобное.

– Зато вы фонтанируете эмоциями! Прямо через край.

– Меня до шести лет учили их скрывать, так что имею право! – Ричард тоже встал со стула, подошел к голографу, активировал экран, несколько минут искал что-то в бесконечных строках, запрашивал какие-то данные. – Я смогу тебе помочь с книгами, но при одном условии.

– Вы же сказали, что не потребуете ничего взамен.

И все же он точно не белый и пушистый. Разве что на первый мимолетный взгляд. Под светлым мехом спрятаны колючки, возможно, даже ядовитые. Впервые я поймала себя на мысли, что не знаю, кто меня пугает больше своей неоднозначностью: Герберт или все же Ричард.

Даже от инкуба можно было знать, что ожидать. Пока все поведение Герберта сводилось к упорному достижению цели, пусть даже напролом. Ричард же, хоть и казался игроком на моей стороне, но я не могла отделаться от мысли, что все его поступки продиктованы желанием насолить брату.

Чисто по-человечески это шло вразрез с моей моралью.

– Выходит, обманул, – отозвался мужчина. – Все же потребую, но моя просьба, скорее, тебе на руку. Всего лишь не связываться с Гербертом, избегать его, если не хочешь в один прекрасный момент оказаться брюхатой либо человеческой девочкой, либо инкубским мальчиком.

Он произнес это настолько ровно, четко, сухо и безэмоционально, что на мгновение его образ полностью слился с образом брата, но уже через секунду лицо Ричарда смягчилось, вновь становясь почти милым.

– Вы так ненавидите собственного брата, – не удержалась и произнесла вслух я. – За что?

Все-таки были еще какие-то причины, кроме обиды на отца. Мне вспомнились слова инкуба, сказанные в музее, и дополнила свой вопрос:

– Он ведь не злодей, не подонок, не убийца. Он просто странный, и цели у него странные. Желание иметь сына не чуждо большинству мужчин, в нем нет ничего плохого, кроме того, что Герберт слишком привык получать желаемое по первому требованию, а я против той роли, в которой он хочет меня видеть. Но вы, Ричард, ненавидите его так, словно желаете стереть с лица земли.

– Не тебе меня судить и не тебе разбираться в моих поступках, Виола! Ты пришла ко мне сюда за помощью, я готов тебе ее предоставить, с условиями, которые тебя саму же устроят. Так зачем ищешь каких-то объяснений? Что тебя не устраивает?

– Ощущение, что меня хотят использовать. Если не он, так вы.

Ричард пожал плечами, отошел от голографа. Спорить с моими выводами он явно не собирался. Выходит, я все же оказалась права.

– Мне кажется, тебе стоит подумать над происходящим, – наконец произнес он. – Все хорошенько взвесить, что тебе нужнее и важнее. Если хочешь что-то кому-то доказывать, спасать сестру, у тебя два выхода: обратиться ко мне или к Герберту. У нас у каждого свои условия, и тебе выбирать, какие устроят тебя больше.

Частично он прав, подумать мне стоило. Вот только уже сейчас я знала, что окончательного решения принять не смогу, не зная всех переменных в этом уравнении.

– Тогда я пойду, – направилась к двери, но, уже взявшись за ручку, была остановлена репликой Ричарда.

– Прежде чем ты уйдешь, я хочу, чтобы ты знала еще одну вещь. Природа всегда стремится уничтожить противоестественные ей вещи, для этого она придумывает разные механизмы. Инкубы чужеродны для нее. Они не вершина эволюции, хотя заставили весь мир считать именно так. Они ее ошибка. Случайность, которая уже пять поколений пытается закрепить свой вид, а он все равно стремится к вымиранию.

– Вы так уверенно говорите об этом, а где доказательства, кроме ваших слов?

– Я этому главное доказательство. Человек, рожденный от инкуба обычной девушкой. Чей брат-близнец получил дар, а я при тех же вводных – полную стерильность. Как человек, я мог бы иметь множество сыновей, кто знает, возможно, даже инкубов, ведь генетически во мне это заложено. Но природа не хочет размножения нам подобных, всяческим способом заводя в тупик любые попытки ее обмануть. На любое действие она находит противодействие, будь то укороченная жизнь или неспособность ощущать эмоции. Герберт может стремиться обмануть ее сколько угодно, но она все равно умнее.

– На что вы намекаете? – Я все же попыталась постичь эту смутную логику, ухватить ее за хвост и осознать.

– Если даже допустить вероятность того, что ты согласишься выносить Герберту ребенка, родишь сына, и он проживет гораздо больше тридцати пяти лет, никто не гарантирует, что природа не отплатит ему за долголетие какой-нибудь другой каверзой. Врожденной инвалидностью, слабоумием, слепотой… могу продолжать вечно. Если что-то дается, то что-то должно и забираться.

– А вам-то до этого какое дело? Почему вы так этому противитесь?

– Потому что в отличие от Герберта ощущаю, каково это – всю жизнь прожить ущербным. И не желаю оказаться на моем месте никому. Спроси у моего брата, где его дочери, кто они… и узнаешь, как он будет относиться к своему гипотетическому сыну, если тот выйдет не таким, как Герберт ожидает.

В ответ только фыркнула.

– Я не собираюсь ему никого рожать, чтобы меня это волновало. В данный момент меня интересуют только книги, и как их достать.

– Тогда иди. – Ричард махнул в сторону двери. – Подумай над моими словами. Но учти, если выберешь его, исход предрешен заранее. Даже без внушения он найдет способы тебя уговорить.

Вот уж сомневаюсь, но вслух ничего не сказала. Просто вышла из кабинета и отправилась к уже знакомому лифту.