всегда рады, на что получил отповедь, что все это от дикого нрава и суровой обстановки. Ее ничего не смущает.

Власу разрешили нарисовать за столом, что видел. После часового расспроса выяснили детали. Погрузился он без особых проблем. На глубине темно, но не настолько, чтоб ничего не видеть. Можно разглядеть и так, когда глаз привыкнет, но фонарь все равно помог внутрь посветить. Корабль днищем врос в песок метра на полтора. Дерево крепкое. Он пытался ножом ковырнуть, не вышло. В костюме внутрь не залезть сейчас, только если дыру расширять и вдвоем, кто-то должен шланг поправлять. Внутри каюты видна коробка. До нее не дотянулся, но можно.

На следующий день устроили двойное погружение. Выставили еще одну лебедку и еще одну команду. Васильев очень просил включить своих людей из числа добровольцев для обучения. Пришлось пойти на встречу. Но под воду все равно пошли сначала мои.

В этот раз возились больше двух часов. Корзина принесла ящик. Оказалась корабельная касса. Там семьсот двенадцать серебряных рублей. Подъем водолазов прошел штатно. Реакция второго нештатная. Не знаю, какими усилиями он себя сдерживал на глубине, но на подъеме силы потерялись, и он начал задыхаться. По клинике, так типичная паническая атака. Бывает такое от нервного перенапряжения. Все-таки Влас не первый раз погружается. А этот в таком костюме впервые и сразу на сорок метров.

Вот здесь и пригодились Аленкины навыки. Она взяла голову водолаза в ладошки, что-то шептала и поглаживала на глазах обступившей толпы. Наконец, тот успокоился и даже смутился такой оказией, с ним приключившейся. И испугался, что не возьмут с собой в дальнейшем. Мне его состояние понятно. Очень сложно его контролировать. И других у меня специалистов нет.

— Цель достигнута, — сложив руки на груди смотрю я в даль, — можно возвращаться домой.

— Ты же еще куда-то хочешь, — Алена приобняла сзади.

— Куда?

— Не лукавь. Я же знаю. Только боишься удачу спугнуть. Не бойся. Наоборот, пока идет все само, бери.

Так всю жизнь. Думаешь, что не про меня такой случай, а потом жалеешь. Жена права.

— Михаил Николаевич, вы отметили место?

— Как полагается. Все углы и ориентиры сняты. Даже ночью найдем.

— Тогда прошу двинутся к Турку.

Я рисую крестик на карте. Он мне дорого достался. Информация о координатах в интернете только примерная. Пришлось на финском языке через гугл переводчик списываться с местными. Один из них проболтался на слабо.

Идем медленно, обходим скалы и острова.

Встали на якорь. Весь следующий день искали. Но к вечеру все же нашли. Сохранился галиот намного хуже.

— И что это? — По кошачьи заглядывает капитан в мое непроницаемое лицо.

— Галиот «Святой Михаил».

— Богородица спаси и сохрани! Тот самый?

— Других вроде нет.

— Он же сокровища вез. Матушка Государыня Елизавета заказывала по всей Европе. Карета золотая была, говорят.

Корпус галиота разбит, удалось пробраться в каюту. Вдвоем водолазам удалось отправить в корзине большой ящик, залуженный по швам свинцом и на толсто покрытым чем-то липким.

Ожидались документы, но взору предстали упакованные по отдельности табакерки. Да какие! Каждая является произведением искусств. Бриллианты сверкали на балтийском солнце, изумруды и рубины отливали на золоте. Их было тридцать штук ровно.

Я дал команду на поднятие водолазов. В легкую там больше ничего не возьмешь. Это я помнил из отчетов финских аквалангистов. А времени у нас мало.

— Позвольте, — блестел глазами капитан, — отчего же вы желаете закончить? Разве сокровища эти не разожгли в вас огонь страсти?

— Не разожгли. К тому же это не мои сокровища, а императорской фамилии. И я буду рад вручить их законному владельцу.

— Но наша задержка будет оправдана! Одна только эта находка покроет стоимость путешествия. Да и цену всего корабля с содержанием экипажа.

— Жадность многих погубила. Не будем увлекаться. Главной задачей было испытание скафандров и отработка действий водолазов с борта корабля. И она выполнена.

Все предметы описаны, координаты зафиксированы, рапорта и доклады сочинены. Вечером в кают-компании банкет по поводу завершения экспедиции. Не обошлось без казуса. Пьяный лейтенант решил вызвать меня на дуэль, чтоб решить, кому Алена должна принадлежать. Нес несусветную чушь, был арестован капитаном и посажен под надзор.

Нижние чины Алену теперь за глаза кличут сестричкой. Одному, слыхал, по морде дали, за то, что ведьмой назвал.

«Да как не ведьма, — оправдывался тот, — вот смотри, вышли мы, погода скверная была. Как подходить, так все наладилось. Корабли утопшие сразу нашли, будто знали, что там лежат. Закончили работу, так опять занепогодилось. Вот как есть нечистый крутит».

«Сам ты нечистый, — после знатного леща, ответили ему, — радуйся, что на скалы не налетели, да рядом с теми не легли. Душевная девка и не простая, даром что барыня».

На следующее утро мы подняли якоря. Погода еще больше испортилась, и мы очень вовремя ушли из опасного района. Через пять дней нас встречали в Кронштадте.

Все находки вместе с докладом я попросил Васильева предоставить руководству, а сам уехал в Питер. И не зря. Меня ждала почта. Рослин витиевато сообщал, что «те самые фракции, что в верхнем самом легком масле находятся и так прозорливо были предсказаны Вашей особой, выделены, разделены и помещены в хранение. Свойства их изучаются со всей внимательностью и старанием». А также просьба купить самый мощный и самый большой автоклав.

Я бы и купил, если бы не приписка корявой рукой от Петьши. Была попытка захвата моих ученых. Нападавших положили всех на месте, потеряли одного нашего. Надо срочно выезжать. Покупку автоклава поручил Веретенникову, а сам в экстренном порядке собрался, забрал скафандры и отбыл.

Спокойно доехать не получилось. На первом же постоялом дворе ко мне подсел солидный господин в черном цилиндре и монокле. Лицо чисто выбрито.

— Я прошу вас о возможности говорить наедине, — в его речи слышен английский акцент.

Мы вышли на комары и свежий воздух. Язнаю, что Игнат где-то рядом. И Алена напряглась. Но опасности не чувствуется.

— Прошу простить такую дерзость, что отвлек вас от общества прекрасной супруги, но дело столь деликатно, по другому поступить опасно.

— Внимательно слушаю вас.

— Я представляю интересы одного общества, которое объединяет ученых, людей промышленности и торговли. Это светочи мира. Никто не скажет им, что нельзя делать то или это. Или что мы не дадим ходу изобретению. Наоборот, у них есть все условия. Они уважаемы в обществе и не имееют биг проблемс. Почему бы вам не занять по праву место среди них?

Так и думал. Еще одна вербовочная беседа. И очень нехорошая. Если убивать не будут, то значит,