— Я думал, так все журналисты делают.

— Нахал! Нет, мистер Балливан был решительно недоволен. К счастью, я сумел убедить его, что твои дни в «Кроникл» сочтены. Он сказал, что по тебе плачет пособие по безработице.

— Этот Балливан в прошлом, случайно, не физрук?

— Почему физрук?

— Просто мне показалось, что он похож на учителя физкультуры.

— Даффи, если тебе кажется, это ещё не значит, что тебя изберут в парламент. Не был он физруком. Он штукатур на пенсии, а в свободное время ещё знахарь и костоправ.

— Откуда ты знаешь?

— От него и знаю, Даффи, я разболтал его и расспросил как следует.

Но хотя Типчик и разузнал всё, что можно, о занятиях и пристрастиях мистера Балливана, ему всё же почти нечего было прибавить к тому, что уже знал Даффи. Номер 48 так и не снял цепочку, за дверью 57-го обнаружился весьма неприветливый муж любительницы Счастливых Номеров, а мистер Балливан рассказал всё то же самое, о чём он уже поведал Даффи.

— Возможно, они вполне откровенны, Даффи, я хочу сказать, что думаю, что они были откровенны. Эти фанаты, когда им моча в голову ударит, — сущее наказание.

— Я же не спорю, Типчик. Я просто думаю, какой это добрый волшебник подкидывает им советы, да ещё и денежки.

— Практикующий на дому костоправ может заработать большие деньги. Особенно, если не платить с этого налоги.

Может, и так. Даффи считал, что здесь что-то другое. И потом, с чего бы номеру 57 затевать тяжбу с клубом из-за фанатов, когда его сынок у них, судя по всему, один из первых?

Освободившись на какое-то время, Даффи пошёл в «Альбион» и пригласил бармена выпить. Ну да, он всегда работает здесь после полудня. Да, и вчера тоже работал. Невысокий такой, лет пятидесяти, опрятный, в макинтоше? Нет, он такого не упомнит. Это не постоянный посетитель. Откуда он знает? Ну, всех постоянных он знает наперечёт, а кого не знает, те непостоянные. Очень просто. Ну ладно, продолжал Даффи, но этот тип в макинтоше был с Брэндоном Доминго. С кем? С Брэндоном Доминго, это такой большой, очень мускулистый, темнокожий. А, вы имеете в виду, цветной? Да, это и есть Брэндон Доминго. А, так это и есть Брэндон Доминго? Нет, не помню такого, он, должно быть, не постоянный посетитель. Да и кто вообще такой этот Брэндон Доминго? Сказать вам правду, все эти чёрные на одно лицо. Ваше здоровье!

Хотя фирменным блюдом «Альбиона» были горячие пирожки с мясом, сидящий на диете Даффи обедать отправился домой. С некоторых пор на кухне у него было полным-полно йогурта и ржаного хлеба. Даффи беспокоился о том, как бы не растолстеть. Ещё он беспокоился о том, как бы не остаться голодным и не потерять силу. Так что он запил йогуртом ломоть ржаного хлеба — чтобы не растолстеть, и съел жирной ветчины, сыра и прикончил бутылку «Гиннесса», чтобы не потерять силу. Это было примерно то, что нужно. После обеда он ощупал тело, подмышки, снял брюки и потрогал пах. Беда была в том, что везде ощущались маленькие утолщения. Может, его лимфоузлы уже вышли из-под контроля. Может, жить ему осталось всего несколько часов. Тот ночной пот явно означает, что ему не жить. У него тогда, вспомнилось ему, даже были галлюцинации.

Пустив в ход какое-то юридическое ноу-хау, клуб сумел отложить судебное разбирательство с жителями Лейтон-Роуд на несколько дней. Всё же, присоединяясь к толпе, Даффи подумал, что, возможно, это последний день, когда по улице маршируют фанаты. Полицейских было довольно много, двое даже стояли рядом с самым домом мистера Балливана. Возможно, клуб намекнул полиции, и возле дома 37 решили установить специальный пост во избежание отправления нужды на газоне.

На самом стадионе полицейские обыскивали всех, кто был молод, мужского пола, и не сидел в инвалидной коляске. Все, на ком были тяжёлые башмаки, принуждены были отойти в сторонку и стукнуть носком о каблук констебля. Проверяем стальные набойки, сэр. Полицейские отбирали всё, что только можно бросить, всё, что только можно выпить, и всё, что только можно воткнуть во что-нибудь ещё. Никаких металлических расчёсок, пивных банок, ни пустых, ни полных; нет, парень, дротики тебе сегодня не понадобятся, иди-ка, положи вон туда, потом заберёшь. За полицейским оцеплением росла груда потенциально опасного барахла. Бог знает, какими путями они всё равно много чего протаскивают — на всякий случай, женщины-констебли даже обыскали какую-то отвязную деваху, не побоявшуюся затесаться к лейтон-роудским фанатам — но такая проверка по крайней мере отсеивает тяжёлую артиллерию. Если полицейские не будут каждый раз обыскивать каждого шалопая-фаната, то они и глазом моргнуть не успеют, как те протащат на трибуны самодельную базуку.

Стадион наполнился привычными запахами, звуками и зрелищами. Палатка с гамбургерами помещалась возле туалетов, и два запаха не перебивали друг друга, но насыщали и обогащали. Хрипатые динамики изрыгали убогую попсятину, которую администратор клуба — сам он предпочитал Херба Альперта и «Тихуана Брасс» — считал верхом того, что захочет услышать посетитель стадиона. Продавцы программок в будках, на которых было написано «Программа», выкрикивали «Программа!», дабы не оставить в неведении близоруких. Фанаты рвались вперёд так, будто их излюбленные места вот-вот будут заняты, хотя на стадионе, рассчитанном на пятнадцать тысяч, сегодня ожидалось не более двух с половиной. Человек, одетый в сине-белые цвета «Атлетика», размахивал лотком с розетками и значками, но потребители упорно не желали замечать его товар.

Когда Даффи поднимался по ступенькам на трибуну, заморосил дождичек. По каким-то давно забытым историками соображениям, Лейтон-Роуд называлась ещё «Свиной тупичок», и с появлением фанатов старое прозвище вновь обрело смысл. Время от времени они подтверждали исторический факт развесёлыми криками: «Ат-ле-тик-хрю-хрю-хрю».

Скорее наверх, подальше от всех этих запахов и продавцов, и там даже у этого маленького захудалого стадиона найдётся своё очарование. Вот он весь, как на ладони: яркое поле, свеженькая разметка, чудесные прямоугольные ворота. Если не считать нескольких рекламных щитов, ничто не отвлекает от игры. Только поле, трибуны, болельщики, небо над головой и прожектора по углам. Даффи наслаждался.

Он выбрал место чуть повыше и слева от трибуны с хрюкающими фанатами — так, чтобы можно было наблюдать и за ними, и за игрой. Обмен любезностями между фанатами «Брэдфорда» и «Атлетика» уже начался. «Ат-ле-тик-дерь-мо-Ат-ле-тик-дерь-мо-Ат-ле-тик-дерь-мо». И чуть попозже: «Си-ти-дерь-мо-Си-ти-дерь-мо-Си-ти-дерь-мо».

В конце концов обеим противоборствующим сторонам это наскучило. Болельщики «Сити», чей клуб занимал в дивизионе надёжную позицию в первой десятке, решили предсказать судьбу «Атлетика». «Вы-ле-тай-те-вы-ле-тай-те-вы-ле-тай-те, — скандировали они, — вы-ле-тай-те». Лейтон-роудские не сразу нашлись с ответом, но через минуту набросали для фанатов «Сити» собственный живописный портрет: «Мы-звери-хрю-хрю-хрю-мы-звери-хрю-хрю-хрю-мы-звери-…» Ну и так далее, кто кого переорёт. Громкоговоритель бодро прервал на полуслове унылую Силлу Блэк и принялся перечислять составы команд. Имя каждого игрока «Атлетика» было встречено возгласами одобрения со стороны его болельщиков и освистано болельщиками соперника; лишь имя Брэндона Доминго было освистано обеими сторонами. Даффи заметил, что во время разминки Брэндон даже ни разу не остановился. Он невозмутимо отрабатывал передачу с коренастым полузащитником, делал рывок и принимал ответный пас. На твоём месте, приятель, я бы отсюда смотался, подумал Даффи. Миленькая команда во Втором дивизионе. Может, у них уже есть чернокожий игрок. Не то, чтобы тебе нужна компания, просто этим звероподобным будет труднее устраивать вам обструкцию, когда они обнаружат, что освистывают почти пятую часть своей же собственной команды. Даффи видел только два выхода для Брэндона, Джимми и Мелвина Проссера. Первый: продать Брэндона, выручить для клуба кое-какие деньжонки и дать парню работать в более симпатичном окружении (тут он вспомнил, что этим-то как раз уже кто-то занимается). Второй: оставить Брэндона, продать остальных десять игроков и купить десять чернокожих ребят. Свиньям тогда придётся заткнуться; их бедные мозги такого просто не вынесут.