— Получается, ты советуешь женщинам то, что сама не приемлешь?

— Нет, ты не понимаешь, — возразила я. — Только непрофессионал навязывает читателям своё мнение. Журналист пишет на те темы, что сейчас в тренде, но это совершенно не значит, что ему нравится то, о чем он говорит.

— Интересно? А почему ты погрузилась в средневековье? Я не чувствую твоей отстраненности от темы. Мне кажется, она тебя очень интересует.

— Да. Согласна. Я даже понять не могу, почему так увлеклась этой темой.

— Ты просто горишь. Придираешься к каждой мелочи.

— Я не придираюсь, — я отложила десертную вилку в сторону: Белецкий сумел зацепить меня за живое.

— Ещё как! Вот вчера, например, ты все время заставляла модель поправлять ленту в волосах. Скажи, какая разница, она будет завязана бантом, галстучным стилем или просто обёрнута вокруг пучка на затылке?

— Ты не понимаешь! Это важно! Узел ленты показывает социальный статус девушки! Вот у нас, в Древней Руси, молодка заплетала косу, а замужняя женщина надевала на голову платок.

— А в западном мире по-другому?

Я открыла рот, чтобы возразить и вдруг замерла: я совершенно не знала, как отличали в средневековой Европе юную красотку от замужней дамы. Тогда откуда в моей голове информация об узле ленты? По ногам вдруг потянула сквозняком. Холод пробрался под брюки, змейками пробежал по ногам, спине и добрался до шеи. Я зябко пожала плечами.

— Я точно знаю, что у замужней дамы на затылке был тугой пучок волос, обёрнутый атласной лентой без банта, а девушки заплетали косу и завязывали ее внизу, причём одна складка ленты была короткой и лежала поверх длинной части строго по линии.

— Вита, не знаю, где ты откопала такие тонкости, но модели скоро взвоют от твоих придирок. А завтра должен появиться тот официант. Ты ему уже приготовила наряд?

— О Боже! Забыла, — хлопнула я себя по лбу. — Голова садовая. Спасибо за обед. Мне нужно бежать в театральную костюмерную.

— Пошли помощницу. Ту, быстроглазую девчонку.

— Она не знает, какие детали нужно собрать.

Я встала, бросила на стол салфетку и приготовилась бежать, но Белецкий перехватил мою руку своей горячей ладонью.

— Вита, плюнь! Поехали в отель? Позвони по телефону, закажи костюмерам все, что тебе надо. Утром они сами привезут.

— Я не могу! — тут же вскинулась я и испугалась, что крикнула слишком громко.

На нашу пару оглянулась дама с соседнего столика. В ее взгляде сквозило презрение, словно она хотела сказать: «Не умеете себя прилично вести, сидите дома».

Мне стало неловко за свое поведение, и я попыталась выдернуть пальцы. Режиссёр не позволил это сделать, а поднёс мою руку к губам и нежно поцеловал в ладонь, а потом я почувствовала. как его влажный язык пощекотал кожу. По телу побежали мурашки. Я сделала шаг назад и выдернула руку.

— Ну, куколка, не ломайся, — Белецкий потянулся за мной.

— Рома, мы же договорились: дело прежде всего.

— Какая озабоченная дама мне досталось. Ай-ай-ай, — покачал головой он.

Его слова прозвучали двусмысленно, намекнув на вчерашний безумный поступок. Теперь я сама пожалела, что поддалась порыву. Нет, права Ирочка, с этим режиссером нужно вести себя осмотрительно.

— Роман, прости, но сегодня я обманула начальницу и забыла заказать мужской костюм. Для одного дня многовато проколов.

— Хорошо, моя трудолюбивая леди. Разве я могу тебя бросить? Поехали, подкину до театра.

Мы расстались хорошими друзьями. Я заказала костюм и вернулась в редакцию с чувством выполненного долга.

— Ну, как? — ко мне бросилась Ирочка, не успела я сесть.

— Нормально. Завтра поедешь со мной на съемку. Помощь твоя нужна.

Два дня пролетели незаметно. Мне удавалось уворачиваться от ухаживаний Белецкого, да и обработка ролика подходила к концу. Проблема была только с Михаилом. Красивый, фактурный парень совершенно терялся под светом софитов. Смотрел куда угодно, только не в камеру. Его лицо краснело, уголки губ опускались вниз, движения были неловкими и скованными, одежда топорщилась и сидела на нем, как на крестьянине, сбежавшем с пашни.

Белецкий раз за разом в ярости кричал:

— Ещё дубль!

Наконец бедный Миша, которого Ирочка взяла под своё заботливое крыло, позвал меня к гримерному столику.

— Виолетта, я больше не могу.

— Да, Вита, вы совсем замучили парня, — вторила ему Ирочка и промокала высокий лоб парня салфеткой.

Михаил смотрел на меня теплыми карими глазами, в которых светилось отчаяние. Несмотря на роскошный наряд, он совершенно не походил на образ рыцаря, живущий в моей голове. Не было в Михаиле ни стати, ни властности, необходимой лорду и правителю, и я это понимала. Его сельская красота больше подходила для оруженосца, сильного и грубого.

— Ты предлагаешь мне переписать сценарий? — в сердцах я бросила листы с текстом на стол. Неудачно. Папка углом попала на сумку с гримом, та свалилась на пол, веером рассыпав вокруг нас принадлежности стилиста.

Расстроенный Михаил кинулся подбирать банки, склянки и тюбики, Ирочка сердито посмотрела на меня глазами-медузами.

— Разве можно так обращаться с человеком? Вы сами его пригласили, а теперь недовольны! — разворчалась она.

Мне стало неловко за свою вспыльчивость. Но я и так с трудом сдерживала постоянную атаку Белецкого. Не добавляли мне радости и капризные модели. А теперь еще и Михаил… Есть от чего выйти из себя!

— Простите, Михаил. Но каждый день съемок — это вылетевшие в трубу деньги. Мы и так уже превысили лимит. Начальство рвет и мечет.

— Скажите, а можно я приведу на съемку друга? Мне кажется, он лучше подойдёт, чем я, — спросил Михаил, и в его глазах столько было мольбы, что я согласилась.

И на следующий день Михаил пришёл не один.

Мне сегодня пришлось встать рано: нужно до восьми утра убрать выпавший ночью снег. В девять за мной должен был заехать Михаил, чтобы отвезти на съемку рекламного ролика.

Сначала, когда он предложил мне эту работу, я согласился, но, поразмыслив, решил, что мне это не надо.

— Берт, не ломайся! — два дня уговаривал меня друг. — Я думал, что это так просто: нацепляешь древние тряпки и позируешь перед камерами, а ничего не получается.

— Почему?

— Сам не знаю. Как только включают софиты, словно в камень превращаюсь и глаза поднять боюсь.

— Нет, Мишка, не приставай! Не хочу уходить далеко из этого двора. Я так Виолетту никогда не найду.

— Далась тебе эта девушка! Смотри, сколько баб вокруг тебя вьется. Бери любую — и в койку. Хошь — блондинку, хошь — брюнетку. Погоди, — Михаил хлопнул от возбуждения ладонью по колену, — в твоей управляющей компании паспортистка рыженькая. Ничего такая! С веселыми кудряшками. Давай, ею займись.