— Просто стоял. Я видел, как в этот двор зашла моя невеста.

— Странные у вас отношения.

— Почему странные?

— Ну, такое впечатление, что ты следил за ней, иначе почему она тебя с собой не взяла?

— Она меня не заметила.

— Понятно. Тебе надо вернуться в тот двор?

— Да, но я не понял, где это находится. Заблудился, — нашелся я.

— Ок! Топай-ка, паря, в приемный покой. Там наверняка записано, откуда тебя привезла скорая помощь.

— А где он?

— Ладно, поехали.

Дядя Вася переместился в кресло, и мы поехали к лифту. Я научился пользоваться движущейся повозкой и уже почти не вздрагивал, когда закрывались двери и кабина ухала вниз вместе с моим сердцем, которое проваливалось в пятки, или поднималась наверх.

В приемном покое суетился народ. На скамейках лежали и сидели люди. Кто-то стонал, кто-то ругался с девушкой в белом халате, а некоторые молча ждали своей очереди.

— Иди, тебе надо к медсестре.

— Она же занята.

— Ну, за спрос денег не возьмут и в лоб не стукнут. Давай, не капризничай, — сосед подтолкнул меня в спину.

Я шел и с любопытством оглядывался: впервые оказался в этом месте. Люди выглядели странно. Они кутались в теплые одежды, крутили в руках головные уборы. Рядом с женщинами стояли торбы. Не сплетенные из соломы или сшитые из грубой ткани, как в Хилле, а сделанные из материала, который шуршал, тянулся и рвался.

Дядя Вася называл такие сумки пакетами. Все они были украшены разными рисунками. Мне было бы интересно разглядеть картинки, но сейчас я пришел по делу.

Черноволосая девушка пробежала мимо меня, я едва успел ухватить ее за локоть.

— Дама медсестра, мне нужно кое-что спросить у вас.

— Некогда, — воскликнула она, даже не посмотрев на меня, и выдернула руку.

Я отступил, но поймал суровый взгляд дяди Васи из-под нахмуренных бровей и кинулся следом за медсестрой.

— Милая, у меня срочное дело.

Девушка вскинула на меня глаза, и вдруг они округлились, в них появилась растерянность. Нервный рот расплылся в широкой улыбке.

— И чего тут больные из отделения разгуливают? — томным голосом произнесла она и накрутила на палец кокетливый локон. Ее щеки порозовели, белые зубы прихватили нижнюю губу.

Теперь пришло время удивляться мне. Женщины Хиллы боялись даже взглянуть на правителя, а эта девушка сама предлагала себя игрой тела.

Дядя Вася показал мне большой палец, довольным видом показав, что я на правильном пути.

— Я только хотел узнать, их какого района Москвы привезли меня. Я, увы, совершенно не помню то, что со мной случилось.

— Конечно, конечно. Это пара пустяков, — заворковала девушка и кинулась к своему столу, на котором стоял незнакомый мне предмет.

Она пробежалась пальцами по панели с мелкими буковками, и на экране появилась расчерченная таблица. Я едва сдержал удивленный возглас, так меня потрясло это магическое действо.

«Нашим жрецам далеко до такого развития, — мелькнула огорченная мысль. — И правда, я словно из пещеры вылез».

— Вот, нашла, — девушка ткнула пальцем в одну строчку, ее щеки еще больше покраснели, — Вас подобрали у дома номер тридцать «б» по Полтавской улице.

— Вы можете написать мне это на бу…

— Да, да, сейчас, — не дала договорить девушка.

Через мгновение я нес двумя пальцами драгоценный невесомы листок к моему соседу. На полпути я оглянулся: девушка по-прежнему смотрела на меня неподвижным взглядом. Кажется, она забыла, что ее ждет очередь больных и зовет напарница по работе.

— Ну, ты Бертан, даешь! — цокнул языком дядя Вася. — Прямо слово волшебное знаешь. Девчонка чуть рассудок не потеряла, как тебя увидела. А ты парень с секретом.

— С каким секретом?

— Не знаю. Магическим, наверное. Убийственно действуешь на женский пол.

— Думаете? — засомневался я.

— А то! Хочешь, еще поэкспериментируем?

— Что?

Наша проверка показала интересный результат: все женщины этого мира, и молодые, и пожилые, теряют дар речи, как только я приближаюсь к ним и начинаю говорить. Они краснеют, бледнеют, начинают заикаться и ронять все из рук.

Я пришел к выводу: эту приобретенную внезапно особенность нужно использовать по назначению.

Такая возможность представилась быстро: в этот день мне должны были снять швы и выписать из больницы. И здесь сразу возникла новая проблема: оказывается, человек, который вызвал скорую помощь, обнаружил меня, лежащим на земле и одетым только в штаны и рубашку. Больше на мне ничего не было, даже обуви.

— Ну, паря, ты даешь! Заяви хоть в полицию, пусть этих бандитов поймают.

— Не смешите, — хохотнула пожилая медсестра, единственная женщина травматологического отделения, на которую мой магический секрет обольщения не действовал. — Да полиция даже с места не двинется. Что там у тебя было, Бертан.

— Плащ на меху с застежкой из небесного камня…

— Метеорита, что ли? — влез с вопросом сосед.

— Да, откуда простой смертный возьмет метеорит? Не выдумывай, Василий Иванович!

— Сапоги из кожи ползучих гадов, — продолжил я.

— Ага! Змей, значит.

— Ну, и меч.

— Настоящий? — глаза соседа весело заблестели.

— Да, из закаленного железа, рукоятка украшена драгоценными камнями.

— И кто же с раритетом по ночной Москве гуляет? Ты в спектакле каком участвовал?

Я не понял, о чем меня спросили, но на всякий случай согласился. Пусть лучше будут понятные для местного населения дела и события.

— Д-а-а-а, удивил! — почесал подбородок Василий. — Хотя…, если вещи дорогие, то эти гопники малолетние продать их не смогут. Или спрячут где-нибудь, или распотрошат, камни вытащат, остальное выбросят на помойку. Есть даже шанс найти. Но сейчас на улицу тебе идти не в чем. Наталья Аркадьева, — обратился он к медсестре, которая с любопытством слушала наш разговор, — не гони парня из палаты пока. Я сыну позвоню, он привезет Бертану одежду.

— Василий Иванович, у меня на эту койку больной в коридоре ждет.

— А ты его пока на процедурки свози, на рентгенчик, тудема-сюдема, вот часик и прокантуется. Выручай! Не выгоните же вы больного голым на улицу!

Медсестра махнула рукой и вышла. Василий Иванович позвонил сыну. Я смотрел, как он разговаривает, прижав к уху узкий и тонкий предмет, который назывался телефоном, и в очередной раз восхищался развитием этого мира.

А еще меня поражала говорящая панель, которая висела в холле. Вдоль стен стояли диваны и кресла, куда по вечерам приходили больные и смотрели всякие передачи и фильмы. Я еще не готов был принять новую реальность, но, пока я лежал в больнице, мой словарь пополнился в два, нет, даже в три раза.