Однако тут появилась Молли, обрушившая на него свое презрение за то, что у него вообще есть любовница. До сих пор даже его мать не осмеливалась осуждать его образ жизни так прямолинейно. Самообладание Гарри, которым он всегда гордился, дало трещину. Собственно, он был в отчаянии, глядя, как остальные мужчины опускают бумажки со своими голосами в большую синюю вазу. Он знал, что ни одна из них не содержит имени Далила. К концу недели ваза будет полна бумажек, и они извлекут их оттуда, чтобы узнать, кто получил больше всего голосов. И вряд ли Молли будет среди фаворитов.

Лорд Максвелл налил два бокала бренди.

— Любопытный набор любовниц, — заметил он, вручив один из них Гарри.

— Пожалуй, — согласился капитан Эрроу, протянув пустой бокал Максвеллу, чтобы тот плеснул в него бренди.

— Весьма любопытный, — сказал виконт Ламли, еще не пришедший в себя после пребывания с Молли в кладовке.

Сэр Ричард опустил свою сигару.

— Вряд ли вы могли найти кого-нибудь, менее подходящего для конкурса, Тремор, — произнес он, выдохнув колечко дыма.

Последовали протесты, но, как отметил Гарри, довольно вялые. Очевидно, все были согласны с сэром Ричардом.

И он тоже.

Тем не менее он, изобразил невозмутимость, которая не раз выручала его в игре.

— Конкурс только начался. И обещаю вам, — произнес он ровным тоном, повернувшись к сэру Ричарду, — что вы скоро убедитесь в бойцовских качествах Далилы.

Это обещание прозвучало неубедительно даже для него самого.

Сэр Ричард иронически улыбнулся. Остальные мужчины промолчали.

— Я пошел. До завтра, джентльмены.

Расправив плечи, Гарри направился к двери, однако в душе он чувствовал себя последним неудачником.

— На урок к своей гувернантке? — осведомился сэр Ричард.

Гарри помедлил и обернулся:

— Похоже, вы заинтересовались моей любовницей, Белл? Может, проголосуете за нее завтра вечером?

— Меня не интересует ваша любовница, Тремор, — небрежно отозвался тот. — Но я с удовольствием посмотрю, как вы проиграете.

— Не сомневаюсь, — сказал Ламли. — Каково это видеть, что Гарри пользуется всеобщей симпатией, когда ты стареющий повеса без единого друга, не считая камердинера, да и тому приходится платить.

Сэр Ричард наполовину встал со своего кресла.

Ламли тоже приподнялся.

— Только попробуйте, Белл, — угрожающе произнес он.

— Джентльмены. — Гарри поднял руку. — Поскольку мы вынуждены находиться вместе по меньшей мере неделю, как предписывают правила, давайте будем взаимно вежливы.

Сэр Ричард снова опустился в кресло, не сводя сузившегося взгляда с виконта. От него явно будет много проблем, подумал Гарри, но ничем не выдал своего беспокойства. Не сказав ни слова, он поклонился и вышел из комнаты.

Сейчас ему необходимо было найти Молли и провести с ней работу, иначе к утру их карточный домик рассыплется.

— Кошмар. — Молли едва поспевала за Гарри, который тащил ее по коридору к их спальням. — Кладовка для поцелуев? Я и вообразить не могла, что подобные вещи существуют.

Гарри хмыкнул:

— Я тоже. У Принни извращенное чувство юмора.

— Не вижу ничего смешного, — сказала Молли. — Если вся неделя будет похожа на сегодняшний вечер, я попаду в ад. По твоей вине.

Гарри остановился:

— Пусть тебя утешит мысль, дорогая, что если тебе суждено попасть в ад, ты начала это путешествие задолго до этой недели.

Молли ахнула.

Гарри хмыкнул:

— Да ладно, Молли. Что еще тебе оставалось делать? Я не мог отвезти тебя домой сразу же после того, как тебя бросил Седрик. Я бы проиграл пари, а от этого зависит мое будущее. Так что у нас не было другого выхода.

Молли вздохнула:

— Боюсь, мое дальнейшее пребывание здесь не имеет смысла.

— Разумеется, ты должна остаться. — Гарри старался говорить твердо и спокойно. — Это только первый вечер.

Они остановились у ее двери.

— Никогда в жизни я не чувствовала себя так глупо, — прошептала она с унылым видом.

Гарри подавил чувство жалости. Провалив роль любовницы, она, возможно, лишит его свободы, как она это проделала давным-давно на рождественском балу, когда из-за ее глупого стихотворения ему пришлось поступить на военную службу.

— Уверен, ты способна на большее, — сказал он. — В тебе есть огонь. Нужно, чтобы все это видели.

Молли вздохнула:

— То есть я должна быть послушной и в то же время иметь огонь?

Гарри на секунду задумался.

— Да. Я понимаю, что это звучит противоречиво, однако женский огонь не должен бросаться в глаза. Мне следовало объяснить тебе это еще в карете.

— Во мне нет огня.

Плечи Молли поникли.

Возможно, из-за выпитого бренди, но внезапно его Немезида показалась Гарри весьма привлекательной. Он вспомнил, как пылко она целовалась, сидя у него на коленях. И еще он вспомнил, как она выглядела в том голубом платье в гостинице. С округлыми формами, соблазнительная… Конечно, в ней есть огонь! И лучше ей помнить об этом, иначе к Рождеству он может оказаться в брачных оковах.

Гарри схватил ее за запястье:

— Позволь мне напомнить тебе, что ты не айсберг.

— Гарри?

Молли подняла на него глаза, в которых читался испуг.

— Я не причиню тебе вреда, — прошептал он, ободренный.

Ее брови нахмурились.

— Но ты пил. А когда мужчины напиваются, они совершают неприличные поступки.

— Я не пьян. К тому же мы всего лишь поупражняемся в поцелуях. Чтобы придать тебе уверенности.

Она промолчала.

— Молли?

Она по-прежнему молчала, глядя на мысок своей туфли, выводивший узор на ковре.

— Я собираюсь поцеловать тебя, — промолвил Гарри, обхватив ладонью ее подбородок. — Тебе лучше сбежать прямо сейчас, если ты против.

Она подняла глаза, и тут что-то перевернулось в его груди.

Она не хотела сбегать.

Как необычно для Молли. И как невыразимо чарующе.

Молли едва дышала, когда губы Гарри прижались к ее губам. Он буквально пришпилил ее к двери, упершись ладонями в деревянную панель по обе стороны от нее.

Это была восхитительная ловушка, из которой у нее не было ни малейшего желания выбираться. Вначале Гарри целовал ее в губы, затем переместился на шею, осыпая ее поцелуями, такими сладостными, что Молли запрокинула голову, облегчая ему доступ.