– Меня? – изумилась собеседница. – Простите, я совершенно не помню вас. С этим зданием столько хлопот! Голова идет кругом. Дом, в котором мы сейчас находимся, считается памятником архитектуры, его построил в начале двадцатого века в предместье столицы купец Рагозин. В то время вокруг был лес, рядом озеро. Сейчас же Москва расстроилась, деревьев осталось мало, правда, водоем сохранился. В тридцатых годах в здании разместили трудных подростков, перевоспитывали беспризорников. Потом все превратилось в интернат для детей с психиатрическими проблемами. С тех пор здесь не делали ремонта. Два года назад Анастасия Петровна Рябчикова, жена очень обеспеченного человека, построила для интерната новое здание, а взамен попросила разрешить ей купить это. Она решила устроить здесь пансион для девочек, нечто вроде Смольного института благородных девиц, который существовал в Санкт-Петербурге с тысяча семьсот шестьдесят четвертого года. Когда отремонтировали коммуникации и стали снимать штукатурку, открылись восхитительные росписи…

Эмма Львовна говорила и говорила, я терпеливо ждала, пока она перестанет рассказывать о том, как сюда постоянно наезжают разные инспекторы и проверяющие. Дом признан памятником архитектуры, в нем нельзя даже гвоздь вбить без согласования с разными инстанциями. Сегодня обещала приехать Татьяна Сергеева, от нее зависит, подключат ли к дому газ. Трубы проложили новые, но госпожа Сергеева должна осмотреть все внутренние помещения…

Эмма долго говорила о том, как трудно идет ремонт.

В какой-то момент она закашлялась, и я смогла задать вопрос:

– У вас была сестра Маргарита Львовна. Вы дружили?

– При такой разнице в возрасте? – опешила Эмма. – Я в пеленках лежу, а она замуж вышла? Никакой дружбы в таком случае быть не могло. И вообще в детстве я не знала, что у меня есть сестра.

– Как так? – удивилась я.

– Маргарита вышла замуж без согласия родителей, – пояснила Эмма, – она ненавидела папу за то, что из-за него не смогла поступить в вуз, о котором мечтала. Отец имел за плечами тюремный срок. Только не подумайте, что он был вор или разбойник. Нет. Лев Маркович занимался мухами. Несведущий человек считает, что это небольшое насекомое темного цвета с крыльями. Залетает в дом, может укусить, есть падаль, жужжит, разносит болезни. На самом деле в мире насчитывается семьдесят пять видов мух. А все, что я сейчас рассказала о них: укусы, поедание всякой дряни, появление в жилых помещениях, все это проделывают разные представители: комнатные, сирфиды или журчалки, зеленая-падальная, ильница цепкая, толкунцы. Лев Маркович потребовал, чтобы Маргарита стала продолжательницей его дела. А она не хотела работать с насекомыми. Разразился скандал, отец выгнал Марго из родительского дома.

Эмма сложила руки на груди.

– Семейная трагедия разыгрывалась не на моих глазах. Я узнала эту историю от…

Эмма замерла.

– Вы кто? Почему интересуетесь нашей семьей?

Домой я вернулась к ужину, обнаружила за столом все ту же компанию и рассказала, что узнала.

– Странно, что Эмма догадалась задать вопрос уже после того, как многое разболтала, – удивилась Рина.

– Лев Маркович выгнал из дома старшую дочь, потому что та не пожелала стать продолжательницей его дела? – уточнил Иван. – Дима, передай мне салат.

Коробков взял фарфоровую миску.

– Не такая уж редкая история, я слышал подобные. Некоторые представители старшего поколения ведут себя крайне эгоистично. А за что Льва на зону отправили?

– Дело врачей-убийц, тысяча девятьсот пятьдесят третий год, – ответила я. – Слышал о нем?

Коробков передал салатницу Ивану.

– Я уверен, что каждый гражданин должен знать историю своего государства. В тысяча девятьсот пятьдесят втором году арестовали нескольких врачей из числа тех, кто лечил первых лиц государства. Профессора были упрятаны в Лефортово, от них добивались признания в связях с иностранной разведкой. Потом на заседании Политбюро Сталин заявил своим соратникам, что они слепы, как котята: «Что же будет без меня – погибнет страна, потому что вы не можете распознать врагов». И сразу в газете «Правда» вышла статья «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей». В ней перечислялись имена докторов, которые якобы были связаны с международной еврейской буржуазно-националистической организацией «Джойнт», которую создала американская разведка. Простые люди стали бояться лекарей, в особенности еврейской национальности. Советская власть долго сражалась с санитарно-гигиенической безграмотностью населения. Народ учили элементарному: мыть руки, чистить зубы и, главное, ходить в поликлиники на обследование и лечение, не обращаться к знахарям. И только достигли положительных результатов, как появилась статья о профессорах-убийцах. Медучреждения мигом опустели. Неизвестно, что могло произойти дальше, но в марте пятьдесят третьего года умер Сталин. Всех арестованных по делу врачей освободили через месяц после похорон «вождя всех народов». Их восстановили на работе и официально объявили, что признания в шпионаже были получены при помощи «недопустимых методов следствия». Но люди все равно не верили специалистам с еврейскими фамилиями. В шестидесятые годы в поликлиниках у двери с табличкой «прием ведет терапевт Петров» сидела очередь, а у створки, где больных ждал доктор наук, профессор Кац, стояли пустые стулья.

– Отец Маргариты и Эммы окончил мединститут плюс еще и биологический факультет, – продолжила я, когда Димон замолчал, – Лев Маркович мечтал избавить мир от всех болезней.

– Это невыполнимая задача, – вздохнула Ада Марковна.

Я развела руками.

– Лапин считал иначе. Он задумал вакцинировать все население страны. Но не всякий взрослый человек отправится на прививку. Одни боятся уколов. Другие заявляют: «Наши предки не слышали о ней, и нам не надо». Третьи бы с радостью пошли прививаться, да рядом поликлиники нет, до нее на вертолете надо добираться. И как объяснить первым и вторым, что их хотят избавить от заражения, а третьим привести врача домой? Как?

Ада Марковна взяла со спинки своего кресла теплую кофту.

– Еще одна задача, которая не имеет решения.

Я встала и направилась к подоконнику.

– Лев Маркович понял, как действовать. Мухи! Они привьют тех, кто не желает даже на километр приблизиться к поликлинике.

– Мне просто любопытно стало, – заерзал на стуле Никита. – Мухи?

– Тумбу и другие, – кивнула я.

– Кто тумба? – опешил Кит. – Я? Стою, ничего не соображаю?

– Такое с тобой случается, – усмехнулась Ада Марковна.

Я начала объяснять, что придумал Лапин.

– Муха тумбу не имеет ни малейшего отношения к мебели. Она откладывает яйца на одежду человека. Сначала Лев хотел использовать это насекомое. Но быстро отказался от своей идеи. Тумбу обитают в Африке, в СССР они могли бы теоретически выжить в Средней Азии. Теоретически. А как будет на практике, неизвестно. Перебрав много видов мух, Лапин решил, что лучше овода никого нет, он прекрасно чувствует себя в нашем климате, откладывает яйца под кожу человека.