Лорду Айвстону и Кранли давно надо было уйти. Что они здесь забыли? Кранли отдал свой подарок, Айвстон показал себя, как мог, высказав несколько смехотворных замечаний, безвкусных и лишенных даже намека на остроумие. Чего еще они ждали от этого визита?

Даже если ей удастся избавиться от них, останутся четверо: Иденхем, Джордж, София и она. Вряд ли Иденхем станет соблазнять ее на глазах Джорджа и Софии. Она не знала, хватит ли ей смелости разогнать их по углам, выражаясь фигурально. Но она точно знала, что должна оказаться с герцогом наедине и каким-то образом спровоцировать его, чтобы он опустился до неприличных действий или хотя бы привел в беспорядок ее платье.

Итак, как заставить Иденхема порвать на ней платье? Был один простой способ, но для этого надо уговорить герцога пойти с ней в оранжерею, и тогда ее прекрасные розы сыграли бы свою роль, сослужив хозяйке хорошую службу. Как воспользовалась шансом Амелия, например, изодрав платье о колючки, правда, такое поведение довольно постыдно. Естественно, когда Пенелопа начала заниматься розами, украсившими ее оранжерею живописным ковром, которые без слов доказывали ее талант к флористике, она и не думала, что когда-нибудь использует их, чтобы потерять честь. Леди Амелия стала смелым первопроходцем, правда, она потеряла дорогу, едва ступив на нее, но теперь Пенелопа знала, что делать.

Она заманит Иденхема в свой дом.

Она заманит Иденхема в оранжерею.

Она соблазнит Иденхема.

Она получит Иденхема.

Проще некуда. Что же касается списка потенциальных мужей, то можно опустить некоторые позиции, добавить или поменять местами. Все или ничего. Она получит Иденхема. Он был идеальной партией. Из него получится великолепный муж, в этом она не сомневалась. Уже тот факт, что у него было три жены, говорило в его пользу и делало его самым желанным из мужчин. За мужчину с таким богатым семейным опытом стоило выйти замуж. А что до того, что он их всех убил своей… ммм… мужской силой, так это нелепые предрассудки. Женщины умирают при родах ежедневно, так нельзя же за все эти смерти винить Иденхема.

Да, Иденхем — это прекрасный выбор. Оставалось только соблазнить его.

Айвстон не имел ни малейшего представления, какие мысли теснятся в прекрасной головке мисс Пенелопы Прествик, но взгляд, который она бросила на герцога Иденхема, был красноречив и нескромен. Ее лицо менялось на глазах — оно выражало сладострастие, почти похоть. Айвстон и представить не мог, что эта девушка способна на такое. Было очевидно, что мисс Прествик не умела скрывать свои чувства, и бедняжка не догадывалась о том, что ее можно читать, как открытую книгу.

Айвстон улыбнулся и низко опустил голову, чтобы она не догадалась по выражению его лица, что он проник в ее мысли.

Удивительную смесь неприкрытых желаний и адского коварства прочитал он на ее лице, вот что на самом деле скрывалось в душе хорошенькой девушки. Через секунду ее лицо изменилось и теперь выражало раздражение. Айвстон предположил, что такая перемена скорее всего была вызвана появлением в Белой гостиной брата Софии и его трех сыновей.

У Софии Далби, вдовы графа Далби, был брат, настоящий индейский воин из племени ирокезов. И поскольку София и ее брат Джон состояли в кровном родстве, получалось, что и София происходила из того же племени.

С первого взгляда эта новость могла показаться скандальной. Но не для Айвстона, ведь его родители, как и большинство из поколения, к которому относилась и София, с самого начала знали тайну ее происхождения. Вероятно, об этом факте ее биографии предпочли забыть, когда она вышла замуж за графа Далби. Естественно. И все-таки неприятно, когда целое поколение, как будто сговорившись, скрывает столь важную информацию и не желает ею делиться.

Из того, что Айвстону удалось узнать, София и Джон появились на свет от брака англичанки и ирокеза, в результате София унаследовала черты матери-англичанки, а Джон больше походил на индейца.

Да, это было очевидно.

Айвстон, который до начала прошлой недели практически не встречался с Софией, находил ее, как и большинство зрелых мужчин, в высшей степени обворожительной, но не был уверен в том, что она именно такая, какой кажется. В принципе его это не очень волновало, и кем она являлась или не являлась на самом деле не могло изменить его мнения об этой женщине, все дело было в тайне, которая сродни загадке. А он обожал загадки.

Сделав этот вывод, Айвстон встал, приветствуя родственников леди Далби, после чего его взгляд мгновенно устремился на мисс Прествик. Она едва сдерживала гнев. И это было очень забавно.

Пока все обменивались приветствиями и любезностями, Кранли склонился к брату.

— Сейчас самый подходящий момент, чтобы удалиться. Думаю, стульев на всех не хватит, — прошептал он.

Тем временем четыре лакея внесли в гостиную четыре изящных стула в стиле чиппендейл с сиденьями, обтянутыми золотистым узорчатым шелком. Айвстон энергично покачал головой, усмехнулся и сел. Индейцы тоже уселись. И все, кто был в комнате, снова опустились на свои места. Мисс Прествик была явно расстроена происходящим, как и Кранли.

— От Маркема я узнала, что вы собираетесь остаться в Лондоне, — сказала София, обращаясь к своему брату Джону. Джон лишь едва заметно кивнул. — Должна признаться, это удивило меня. Я всегда была уверена, что прелести столичной жизни не для тебя, Джон. Не могу поверить, что городские соблазны все-таки прельстили тебя.

— Нет, я равнодушен к соблазнам, — ответил Джон. Это был грубоватый, устрашающего вида человек, но Айвстону этот образ показался напускным. — Меня убедили.

— Убедили? В чем? И кто? — спросила София и посмотрела на своего сына Далби, которого в семейном кругу называли Маркемом. Что совершенно сбивало с толку.

— Это была моя идея, София, — сказал старший сын Джона.

По внешнему виду Джорджа Грея трудно было определить его возраст: он выглядел моложе Айвстона, видимо, так и было на самом деле, но держался так уверенно, даже жестко, время от времени высказывая настолько остроумные замечания, что казался гораздо опытнее Джорджа Прествика, который, по всей вероятности, был его ровесником. Джордж Грей, индеец-ирокез, обладал характерной внешностью: черные вьющиеся волосы, черные блестящие глаза, и всего лишь одна ямочка на левой щеке забавно не вписывалась в этот облик. В довершение всего великолепное сложение в сочетании с явной физической силой наводило на мысль о безжалостном, но веселом убийце.

Айвстон не мог отделаться от чувства, что это впечатление недалеко от истины.

— Конечно, это твоя работа, — с легкой усмешкой сказала София. — Янг на такое не способен.

Янг — еще одно семейное прозвище для брата, которого звали Джон. Поскольку его отца тоже звали Джон, это все объясняло. Янг был средним братом в семье ирокезов, заполонивших Белую гостиную, что само по себе уже казалось неправдоподобным, ибо не каждый день увидишь индейцев в Лондоне, да еще в резиденции вельможи. Во всяком случае, судя по его позе и манере держаться, Айвстон понял, что у Янга нет никакого желания задерживаться в Лондоне, и вступать в разговор он тоже не собирался.