«Ну, что же ты?», - хотелось сказать. - «Не бойся. Я не причиню тебе вреда».

Он подошел и замер в шаге. Потом опустил руку в нагрудный карман, и извлек оттуда золотое ожерелье с черной каплевидной подвеской - артефакт рода.

Честно говоря, Руслан никогда особо не понимал, зачем отец все время дарит маме драгоценности.  До этого момента. Сейчас вдруг понял. Это... Такая сакральная грань обладания. Способ ощутить причастность к красоте, добавить что-то свое к совершенству.

- Один маленький штрих, - произнес, держа ожерелье в руках и глядя на нее. - Позволишь?

Кажется, в этот момент напряжение достигло предела. Видно было, что в ней происходит внутренняя борьба, наконец девушка медленно кивнула, опуская голову. Ощущалось маленькой победой, сердце расширилось и гулко стукнуло.

Он невольно затаил дыхание, обошел ее и встал со спины. Медленно и острожно застегнул ожерелье и только потом выдохнул:

- Прекрасно выглядишь.

Опять повисло густой волной напряжение. Девушка тихо проговорила:

- Спасибо.

И коснулась пальцами подвески на груди. А он залип на этом жесте взглядом. Потом заставил себя вынырнуть и проговорил:

- Пойдем, нас ждут в гостиной.

***

Все это было...

Унизительно? Прекрасно до слез? Заставляло ее задыхаться от протеста? И, затаив дыхание, с трепетом ждать, что будет дальше?

Это была другая жизнь, на которую она смотрела как в щелочку. Потому что это не ее жизнь. Это не могло быть ее жизнью. Не должно было.

Однако Руслан Умранов смотрел на нее и ждал ответа.

Алекса молча кивнула и взглянула на него исподлобья. Долгую секунду казалось, что он сейчас подхватит ее на руки, и будь она проклята...

Он чуть подался назад, медленно выдохнул и хрипловато проговорил, показывая рукой в сторону двери:

- Прошу.

Потом она шла рядом с ним по коридору, остро ощущая его присутствие. А он был молчалив и как-то странно замкнут, как будто вообще дышал через раз. И все эти безумно роскошные дворцовые интерьеры, их как будто не существовало, а в целом мире были они одни. Алекса старалась не думать о тех, кто сейчас может ждать ее в гостиной. Хотелось отсрочить момент.

Но вот впереди показался арочный проем, и Руслан тихо проговорил:

- Мы почти пришли.

***

Примерно в это же время в другом месте далеко оттуда тоже состоялась одна примечательная встреча. По предварительной договоренности и в условиях сугубой секретности. Ибо никак иначе подобная встречи и не могла бы состояться.

Когда пришло это сообщение на почту, глава Красных Нагов застыл в кресле и внезапно почувствовал, как его начинает заливать холодной волной. С трудом успокоил дыхание, огляделся, хотя был один в своем кабинете, и только после этого рискнул открыть. Выглядело как обычная рассылка, он знал, что все составлено и отправлено секретарем. Но даже так он вытянулся в струнку, читая послание от той, чье имя не называет никто.

В послании был указан контактный номер.

Мужчина покинул кабинет и вышел из офиса, потом еще некоторое время прошел по улице до сквера. Там он присел на скамейку, вытащил гаджет и набрал контакт. Пошел сигнал вызова, он ждал с замиранием сердца и честно надеялся, что...

Вызов приняли.

- Алибек, дорогой, - послышался скрипучий голос.

Такая доброжелательная интонация, а его передернуло.

- Рад слышать вас, великая, - голос у него немного подрагивал, но Алибек Нургалов уже овладел собой.

На том конце послышался смех и старческий голос проговорил:

- Давай обойдемся без лести. Нам надо встретиться.

А его снова передернуло. Мужчина шумно выдохнул и огляделся, потом быстро заговорил, прижимая гаджет к уху:

- Когда и где?

И вот сейчас Алибек Нургалов ждал в полутемной гостиной старинного особняка и нервничал. Наконец появилась маленькая сухонькая старушка, аккуратная, приятной наружности. Костюм от Шанель, идеальная укладка, волосок к волоску, макияж, маникюр, аромат духов. А у него невольно мороз подрал по коже. Однако это не помешало тут же подняться с места и отвесить галантный поклон.

- Алибек, здравствуй дорогой, я так рада тебя видеть, - проговорила  старушка, усаживаясь на диван напротив.

Их разделял журнальный столик, и все равно он не чувствовал себя достаточно комфортно. Милая старушка секунду смотрела на него, потом выдала:

- У меня есть дело для тебя.

И сцепила пальцы в замок. А он не выдержал, дернул шеей и высказал, повысив голос:

- В прошлый раз это закончилось для меня не слишшшком хорошшшо!

- Хе-хе, - усмехнулась она. - Не волнуйся, в этот раз все будет четко.

Он старался не смотреть на нее, понимал, что ей не отказывают, но все же.

- Я... не уверен. Мне нужны гарантии.

Старушка словно не слышала. Спросила:

- Ты уже слышал новость? ДалгетХан объявил о том, что женит своего старшего сына и наследника.

- Конешшшно! Я поздравил его одним из первых!

- Неожиданно, правда? И где он только успел найти невесту?

Алибек не стал никак это комментировать, только хмыкнул. А та продолжала, как ни в чем не бывало:

- У тебя ведь есть дочь. Ей, кажется, семнадцать исполнилось?

- Есссть, - признал он настороженно.

- Хочешь, чтобы наследник клана Черных женился на твоей дочери?

Что? Алибек Нургалов не сразу понял, а когда понял, мысли в голове завертелись со страшной скоростью. Породниться с Черными? Выдать дочь за наследника? Со временем, если правильно направлять дочь, он сможет подмять под себя весь клан Черных! У него от предвкушения глаза заблестели.

***

Древняя магисса смотрела на него не отрываясь. Ей тоже нужны нужны были гарантии, правда, в совсем другом деле. Когда убедилась, что Красный Змей проглотил наживку, проговорила:

- Для этого ты должен будешь кое-что сделать.

Сколько раз она наблюдала, как зажигаются алчностью глаза собеседника. Все покупались на это, люди, нелюди. Посули им то, что они хотят получить, и они сделают что угодно. Обещай, но так, чтобы они не поняли, в чем суть твоей лжи. Никаких имен, никакой конкретики.

Искусство древней было отточено до блеска. За столько-то лет.

Разумеется, она не собиралась выполнять ничего из того, о чем они глупцом говорили. После того, как он уполз довольный и преисполненный великих планов на будущее, древняя магисса брезгливо вытерла руки. Залог получен, дело можно было считать сделанным.