– У таких мест есть свои визитки, – подошла к сумочке Ингрид, вынула кошелек и достала стопку картонных карт. – Держи, – протянула карту она и задержала руку на мгновение дольше. – Ты уходишь? – дрогнул ее голос.

– Да, мне надо кое – что проверить. Возможно, продавец что-то знает.

– Продавцы не обязаны запоминать имена всех покупателей. Даже самых дорогих вещей. Ты уходишь? – повторила она, опускаясь на кровать.

Она будто постарела лет на десять за один вопрос. Морщины вокруг рта сделались четче.

– Спасибо за книги? – обернулась Жаклин, подыскивая правильные слова.

Но женщина выглядела совершенно разбитой и не смогла даже кивнуть в ответ.

– Или до свидания? – задумчиво предположила Жаклин.

Но и это не произвело никакого эффекта, а задерживаться дольше следователь не могла.

Переговорить с Уве она успела в лифте. Мужчина удивился названному ею адресу.

– Что ты там забыла? Это ведь самый дорогой район Стокгольма, если я не ошибаюсь.

– Брала кое-какие книги. Кажется, детективы.

– С каких пор ты читаешь художественную литературу? – еще больше удивился он. – Такси не лови, я уже еду.

Жаклин узнала звук своего внедорожника на расстоянии в километр. Все это время она прождала у подъезда, а когда забиралась в машину, подняла голову, чтобы встретить колючий взгляд Ингрид.

– Не буду спрашивать, что ты делала в этом доме – аккуратно начал он, проследив за направлением ее взгляда, – но откуда эта информация насчет производителя украшений?

– Я была у одной женщины.

Уве поджал губы и прибавил музыку. Жаклин не нравилось, когда пользовали ее вещами. Радио в ее машине никогда не играла.

– Слушай, не хочешь поменяться? – предложила она.

– С чего бы вдруг? – гневно спросил он. – Это рабочий автомобиль всего отделения. Водить ее может кто угодно и в какое угодно время.

Жаклин заметила нарастающее напряжение и по-детски смутилась.

– Можешь убавить звук? – намеренно тихо спросила она. – У меня к тебе серьезный вопрос.

– Да неужели? – усмехнулся Уве.

– Мое удостоверение – фальшивка.

– Это не вопрос.

– Так значит фальшивка?

– Хорошо, у меня к тебе встречный серьезный вопрос, раз на то пошло. Он был бы личного характера, ни касайся моей дочери ровно наполовину. Что ты делала в ее комнате всю ночь?

– Спала, – уверенно ответила Жаклин.

– Твоя сексуальная жизнь меня мало интересует, Жаклин. Этим ты вольна распоряжаться сама, но когда дело касается моей дочери, я должен знать все.

– Не понимаю, – растерялась и замолкла она.

Остаток пути они проехали в тишине. Разговор возобновился только на площади.

– Его сделал я, – пытался вывести напарницу мужчина. – А на что ты еще рассчитывала? С незаконченным средним. Кто бы тебя взял? Да ты вообще в базе как полицейская не числишься.

Жаклин еще не встречала его в таком гневе и была слишком удивленна, чтобы расстраиваться.

– И никогда ничему не научишься, – добавил он. – За тебя приходиться постоянно отвечать. У меня есть собственная семья и ребенок, если ты помнишь.

– А у меня нет.

Уве стало неловко за свою несдержанность.

– Надеюсь, магазин еще работает.

– Сколько я должна за машину?

– Нисколько. Она ведь общая, – объявил временное перемирие голосом Уве и сравнил вывеску с символикой на визитке. – Да, это оно.

Продавец уже сворачивался, но даже поздние посетители вернули ему улыбку.

– Добрый вечер, господа, – вернулся за витрины он. – Выбираете кольцо для своей дамы?

– Похоже, что эта девочка моя невеста? – рассмеялся Уве. – Она младше меня почти вдвое.

– Обычно невесты другими не бывают, сэр – оправдался продавец. – Так что вы желаете?

– Мы не покупать пришли, – ответила следователь. – Жаклин Врана, полиция Стокгольма. Где серьги?

– какие серьги? – раскинул руки тот.

– Лучше я, – отодвинул ее Уве. – Можете показать, какие серьги у вас имеются в ассортименте?

– Разумеется, сэр, – подошел к одной из витрин продавец.

Жаклин остановилась напротив и невольно загляделась.

– Ну? – окликнул ее Уве. – Есть что-нибудь похожее.

– Нет, – резко вскинула голову она. – Совсем ничего. Это весь товар?

– Имеются каталоги, но там вещи эксклюзивные.

– Такие нам и нужны, – кивнула она. – Есть что-нибудь в трех экземплярах?

– Четыре модели, – положил на стекло изящный буклет продавец и принялся листать страницы. – Да, вот посмотрите. С мелкими алмазами, с одним, но крупным…

– Нам нужен зеленый камень, – сократил поиски Уве.

– Наверное, речь идет о «Глазах нимфы», – пролистал далеко вперед буклет он и остановился на товаре за тысячу крон.

– Это он, – заключила девушка. – Кому вы их продавали?

– Мы не храним таких записей. Гарантии с именами находятся у наших клиентов.

– Не храните имен тех, кто покупает безделушки за тысячу крон? – удивился полицейский.

– Три пары, – пропустил вопрос тот.

– Имен, разумеется, не помните, – угадал полицейский. – Хотя бы происхождение в памяти отпечаталось?

– Одна из них француженка, – подсказала Жаклин.

– Откуда?.. – изумился Уве, но тут же осекся и поморщился. – Хорошо, а две другие?

– Одна, кажется, англичанка или американка, – продолжил продавец. – Приехала с переводчиком. Стандартная английская фамилия.

– Если умирает иностранец, родственники объявляют тревогу, – рассуждал вслух Уве. – Нет, нам нужна шведка. Одинокая женщина средних лет.

– Третья шведка, верно, – задумался мужчина. – Речь совершенно чистая. Акцента не было, понимала языковые обороты и шутки. Да, она определенно шведка. И фамилия шведская.

– Но ее вы, само собой, вспомнить не можете.

– Помню только, что кончалась на что-то традиционное.

– Вроде «сон»? – отбросил спесь Уве.

– Нет, я бы запомнил, потому что на «сон» заканчивается моя. Вообще-то, – протянул он, – знаете, произошел в тот день один курьез. За него страшно неловко, хотя вины моей в этом нет. Эта дама одевалась роскошно и дорого, если не сказать вызывающе.

– С чего вы так решили?

– На ней была шуба.

– И что в этом примечательного?