– То, что это была ранняя весна, – усмехнулся продавец. – Нечасто увидишь такие кадры.

– Охотно верим, – поддержал его усмешку полицейский. – Так что произошло?

– Она покинула мой магазин и нарвалась на поборников животных. Те ожидали ее у дверей моего магазина и облили краской из ведер. Пришлось менять одну из дверных створок.

– Досадно, – равнодушно подытожила девушка. – А где тут ближайшая химчистка?

Химчистка располагалась в десяти минутах езды от Сенгельс-торг и на момент их прибытия оказалась закрытой.

– Приедем завтра, – побрел к автомобилю Уве.

– Нет, не приедем, – резко остановилась Жаклин. – Здесь сказано, она круглосуточная.

– И что дальше?

– То что, – подняла и отряхнула от снега сорванный листок она, – хозяин ушел на перерыв. И вот его телефон.

– Так позвони, – раскинул руки полицейский.

Жаклин достала мобильный, поглядывая на Уве, в том случае, если он передумает и все же решиться позвонить сам. Но тот закурил и вернулся к машине, чтобы согреться.

– Кстати, видишь, как надо парковать?..

– Вернитесь на рабочее место, – командным тоном ответила она в трубку. – Я здесь.

– Кто это я? Римский отец? – недоумевал мужской голос.

– Полиция Стокгольма.

– И что же я должен, сорваться и бежать?

– Было бы очень любезно с вашей стороны, – вспомнила фразу из книги по этикету она.

После короткой паузы, мужчина прошептал что-то нецензурное и бросил трубку.

– Кажется, он идет, – убежденно кинула напарнику Жаклин.

Хозяин, вопреки недовольному виду, появился в ту же минуту. С Уве он поздоровался, а вот Жаклин обошел стороной. Ей это предосудительным не показалось, ведь она и сама редко с кем здоровалась, но то, что он придержал дверь только для Уве, ее немного смутило.

– Да, сэр? – обратился к полицейскому тот.

– Мы, собственно, вот по какому поводу, – начал Уве. – Понимаю, что таких сведений вы не держите…

– И все же архивы иметься у вас обязаны, – перешла на конкретику Жаклин.

– Весной этого года к вам могла обратиться женщина, – продолжил напарник. – С просьбой очистить от краски ее шубу.

– Возможно, – кивнул хозяин. – Но архивы хранятся не у нас.

– Скажите где, и мы сами все узнаем, – вставила Жаклин, не удостоенная ни одним его взглядом.

– Вы не разберетесь, – натянул уничижительную улыбку он.

Девушка подтекста не заметила и улыбнулась в ответ с пустым и растерянным взглядом.

– Почему? – согласился с ее недоумением Уве.

– Нет, может, и разберетесь, – сменил тон хозяин. – Однако зачем вам тратить на это время? Я свой почерк пойму лучше других. А как только найду, сразу же вам сообщу. Предложим, через неделю.

– Мы можем и завтра, – сказала Жаклин.

– Я не могу завтра, – снова подскочил его голос.

– А мы можем, – настойчиво повторила она и добавила.

– Ладно, благодарим за содействие, – кивнул на дверь напарнице Уве. – Вот телефон нашей конторы. Позвоните, когда узнаете имя этой женщины.

– Всенепременно, – улыбнулся мужчине хозяин и спрятал карту в ящике стола.

– И пусть земля вам будет пухом, – вспомнила очередную всплывшую фразу она и повернулась к выходу с чувством выполненного долга.

– Откуда ты только это взяла? – негодовал мужчина, занимая пассажирское место.

– Что именно?

– Этот вежливый бред. Спасибо за внимание, пусть земля… Что за чертовщина?

– Это не чертовщина. Это из книги, которую ты мне подарил на прошлое Рождество.

– Верно, – вспомнил Уве. – Но комментарии к этим фразам тебе бы тоже не помешало запомнить. К тому же не обязательно их лепить куда надо и нет.

– Но ведь ты так постоянно делаешь, – справедливо отметила Жаклин.

– Возможно, – неохотно согласился мужчина и уронил голову на кресло. – Подвези меня.

Раньше все штрафы за ее лихие гонки приходили на его счет. Эту привилегию он отменил только два года назад, когда понял, что пришло время отвечать за свои ошибки ей самой. Он и так тратил значительную сумму капитала на помощь дочери. Кларисса оказывалась к тюрьме далеко ни раз. И первый из них за употребление кокаина в школе. В дальнейшем о причинах ее задержания он слышать не хотел. И вовсе не потому, что, как она думала, отца не интересовала ее жизнь. Просто за каждый подобный проступок его и так с головой пожирало чувство вины за отсутствие времени на воспитание, а комментарии бы окончательно его уничтожили.

Когда вернулась Жаклин, сестра уже спала на ее кровати. Несмотря на отчетливый запах спирта, одежда оказалась аккуратно сложенной на кресле, а выстиранное нижнее белье развешено на облезлых батареях в ванной. Даже в трезвом состоянии Жаклин с такой чистоплотностью соревноваться не могла. Более того, чувствовала себя такой усталой, что не могла позволить себе даже раздеться или хотя бы снять обуви, поэтому в кровать рядом с сестрой легла в полном обмундировании. Единственное, что ей удалось – так это стянуть пальто. С тяжелым стуком ударился о пол пистолет. Грянул выстрел. Софи резко подскочила. От неожиданности она не сумела издать даже крика.

– Это я, – сообщила Жаклин, возвышаясь над сестрой тощим пугалом.

– Так ласково меня еще никогда не будили, – упала на подушки со вздохом та и потерла опухшие глаза. – Ну как все прошло? С Ингрид, – подсказала она, прочитав замешательство на ее лице.

– Мы пили кофе, – вытянулась на спине струной она и положила руки на грудь, словно покойник.

– И как? Понравилось? – привстала на локте Софи.

– Отличный кофе, – призналась Жаклин.

– А у меня кофе был отвратительный, – поморщилась сестра. – Короткий как никогда.

Жаклин легла рядом, и это навеяло времена, когда они лежали под открытым небом в детстве. Тогда Жаклин не была настолько закрытой, а Софи такой распутной.

– Ночи доброй, – отвернулась на бок Жаклин.

– Однажды я вернулась из школы, а ты встретила меня с рассеченной бровью. Ты не обращала внимания на кровь и уводила меня все глубже в лес. Мы шли к маяку, и я слышала в голове голос отца. Он винил мать во всех грехах. Оказывается, это она позволяла ему себя бить, – горько усмехнулась Софи, – Она неумелая хозяйка и вообще не достойна иметь детей, а мы вдвоем – главная ошибка в их жизни. Я не знаю, почему она выбрала меня. Правда, не знаю…

Жаклин показалось, будто сестра плачет, и закрыла голову подушкой.

– Иногда мне кажется, что ты ненавидишь меня за это. Должна ненавидеть. Мы так испугались, когда навещали тебя впервые. Ты лежала в больнице с тяжелой травмой, а мама сказала, что ты просто споткнулась и упала с лестницы. Я была слабее, и поэтому она…