Так много людей.

— Потому что мы поддерживаем насилие, да. — Ава ликует, покачиваясь в такт музыке.

— Знаешь, это неортодоксальное увлечение мужским насилием может быть проявлением неприятных наклонностей. — Сесили сдвигает очки на нос. — Это своего рода токсичность.

— Тогда называйте меня королевой токсичности, потому что я могу пялиться на эту божественную красоту. — Ава подталкивает Аннику. — Разве не так, Ани?

Она ерзает, наблюдая за толпой вокруг нас, как будто это инопланетяне, которые хотят нас похитить и поработить. Как и мы с Сесили, она не горела желанием выходить на бойцовский ринг, но с Авой демократия не побеждает.

Кроме того, несмотря на то, что Сес только что составила психологический портрет, она не была категорически против, когда эта идея только возникла.

Хорошо подышать воздухом и сменить обстановку — вот что она сказала мне, прежде чем они втроем притащили меня на этот подпольный бойцовский ринг в центре города.

И что удивительно, большинство боев происходит между нашим университетом и Королевским университетом.

Само собой разумеется, что мы соперники во всех отношениях. Каждый университет поощряет своих студентов участвовать в клубах, спортивных состязаниях и конкурсах только для того, чтобы они могли победить другой университет.

Помимо официальных видов спорта, таких как футбол, баскетбол и лакросс, существует постоянная традиция бойцовского клуба на нейтральной территории, где проводится чемпионат.

По сути, это игорный притон, где разыгрывается право на победу в поединках. Ходят слухи, что ректоры знают об этом и не только закрывают на это глаза, но даже делают ставки.

Клуб забит до отказа, несмотря на то, что сегодня обычный бойцовский день, когда люди попадают в случайные пары. В ночь чемпионата оба кампуса набиваются сюда как муравьи.

Сейчас мы ждем главного события вечера — матча между двумя сильнейшими бойцами из наших университетов. Боец с нашей стороны — Крей, которому Реми массирует плечи на пьедестале наверху.

Хотя Реми — капитан баскетбольной команды, а Брэн — капитан команды по лакроссу, они никогда не дерутся.

Когда мы спросили Реми, почему он этого не делает, он фыркнул, рассмеялся и передразнил нас.

— Нелепо! Я? Драться? Подвергать опасности нос моей светлости? Вы не в своем уме, вы не в своем уме, и все не в своем уме!

Однако лицемер совершенно не против свалить этот абсурдный поступок на Крея.

Мне бы очень хотелось, чтобы у моего кузена не было такой сильной склонности к насилию. Он мог бы быть тихим ботаником, но выбрал молчаливую грубость.

Пока я все еще наблюдаю за Реми и Креем, два высоких парня подходят к ним сбоку. Первый — не кто иной, как мой брат Лэндон, одетый в шорты и майку — вероятно, готовый к драке.

Все в Школе искусств и музыки избегают любых проявлений насилия, а некоторые даже бросают спорт, чтобы защитить наши руки.

Но только не мой ненормальный брат.

Он любит рисовать кровь теми же руками, которыми ваяет шедевры.

Жизнь бывает несправедлива, предпочитая наделять безграничным талантом недостойных людей.

Иногда я люблю своего брата, но он не порядочный человек.

Даже близко нет.

Однако тот, кто сопровождает его, — является сюрпризом. Мой старший кузен, Илай, брат Крея, соответствует бесстрастной ауре Лэна, как король, вальсирующий к своему трону.

Илай держится так скромно, что мои попытки кажутся дилетантскими по сравнению с ним. Несмотря на то, что он учится на факультете философии в КЭУ, мы его почти не видим.

Если вообще видим.

Никто даже не знает, где он постоянно находится. Поэтому, когда дедушка спрашивает, как дела у его старшего внука, я даю самый общий ответ, потому что мои знания о состоянии Илая ничем не отличаются от его знаний.

Так что увидеть его здесь сегодня — такая же редкость, как единорог.

Я подталкиваю Аву, но на самом деле мне это не нужно.

Моя подруга уже смотрит в его сторону — или, скорее, пялится Я знаю Аву еще с пеленок, и ничто не способно так испортить ее хорошее настроение, как присутствие Илая.

— И что он здесь делает? — ворчит она.

— Выражает свою поддержку Крею? — Я пытаюсь, всегда играть роль золотой середины между моей потусторонней частью семьи и моими друзьями.

— Поддержка, моя задница. Если бы он и это слово встретились на вершине вулкана, он бы свободно упал в лаву. Он здесь только для того, чтобы испортить всем вечер.

— Только если ты ему позволишь, — Сесили касается ее руки. Она лучший пацифист на свете, клянусь. Хотела бы я иметь такой характер, как у Сес, чтобы все было в порядке.

— Точно. — Ава сдерживает вздох. — Кроме того, Лэн тоже здесь, и Глин не против.

— Я его не боюсь. — Ложь. Но им не нужно знать.

Кроме того, я на собственном опыте убедилась, что есть вещи и похуже моего брата. По крайней мере, он не пытался активно уничтожить меня.

— Вот это дух, сучка. — Ава толкает меня в плечо. — В жопу мальчиков.

— Очень элегантно. — Сесили закатывает глаза. — Ты должна быть внучкой бывшего премьер-министра.

— Не будь ханжой. И дедушка поощряет мою потребность в самовыражении, спасибо большое.

— Хм... — Анника переминается с ноги на ногу. — Нам, наверное, лучше уйти до начала боя.

— Что? Нет, мы здесь ради боя и чтобы поболеть за Крея. Мы не можем просто так уйти. — Ава закрывает рот и кричит: — Ты справишься, Крей Крей!

Он просто смотрит в нашу сторону, пока Реми машет рукой и демонстрирует мускулы Крейтона.

Лэндон сосредоточен на своем телефоне, совершенно не обращая внимания на окружающую обстановку. Илай, который пил из бутылки с водой, делает паузу и наклоняет голову в нашу сторону.

Или, скорее, в сторону Ава.

Слова не произносятся, но они как будто ведут молчаливую войну. У Авы и Илая всегда были самые странные отношения, которым я не могу дать название.

Но одно я знаю точно. Они всегда были наполнены каким-то напряжением.

Она пытается поддерживать зрительный контакт, но, несмотря на то, что она самый сильный и открытый человек, которого я знаю, она не сравнится с ураганной энергией Илая. Она хмыкает, откидывает волосы и переключает свое внимание на нашего нового друга.

— Как я уже говорила, дорогая Ани, мы здесь, чтобы остаться.

— Джер получит по шее, если увидит меня здесь.

— Ты уже большая