Беседа с Сарразеном, на первый взгляд, мало что дала. Однако, по зрелому размышлению, Ричард сформулировал несколько вопросов, которые, в той или иной степени, возникали в связи с рассказом француза. Первое: похоже, Сарразен не догадывается о том, что во время экспедиции были найдены два артефакта. Тем не менее Добровольский совсем недавно вдруг задал ему вопрос о брошенном на планете флайте и вещах погибших астронавтов. Почему он задал такой вопрос — понятно. До него дошли слухи об имеющихся на Земле других артефактах, вот он и решил проверить. Но почему он задал этот вопрос только сейчас, спустя столько лет после возвращения из экспедиции? Насколько понимал Сноу, разговоры об артефактах циркулировали в среде астронавтов давно, если не всегда, и к ним если и не привыкли, то не придавали очень уж серьезного значения. Они стали неотъемлемой частью космического фольклора, обязательным атрибутом рассказов о внеземелье. И поэтому такая пауза непонятна. С момента возвращения с Веги прошло семь лет. За это время Добровольский успел слетать еще и на Ахернар, теперь уже в качестве капитана, и вопросы артефактов его до сих пор совершенно не интересовали. Хотя почему он так в этом уверен? Может быть, Добровольский давно интересовался этим, но тщательно скрывал? Нет, тот факт, что он спросил Сарразена, говорит о том, что… О чём? Да ни о чем он не говорит, кроме того, что Добровольский, похоже, подозревал о наличии других предметов и пытался выяснить это. Но почему только сейчас, а не тогда — семь лет назад?

Сноу полез в карман и достал МИППС. На пол упала небольшая бумажка. Он поднял её и понял, что это чудом сохранившаяся бумажная бирка из коллекции Добровольского. На ней с трудом, но по-прежнему можно было прочесть: «Хрустальный шар, номер три тысячи семьсот семьдесят девять дробь два». Ричард помнил, что они с полковником не смогли найти в каталоге предмета под таким номером. Вернее, он был, но без всякой дроби. А это значит… это значит, что… Ричарда осенило. Это значит, что аккуратист Добровольский давным-давно пронумеровал свою коллекцию, а этот предмет появился позже, отсюда и дробь! Ну, конечно. Сноу еще раз взглянул на клочок бумаги и вспомнил, что все другие таблички в коллекции Добровольского из металла, и только эта — бумажная. Значит, сделана недавно и на скорую руку! Всё сходится — Хрустальный шар попал к астронавту после экспедиции, много позже, возможно, что буквально на днях! Но тогда где находился артефакт всё это время, кто его прятал?

Ричард отставил полупустой бокал и задумался. А не мог Добровольский обменять или купить шар у кого-нибудь? Вполне. Но тогда почему он присвоил ему не очередной порядковый номер, а втиснул в середину коллекции с дробью «два». Первое, что приходило в голову, это то, что он хотел подчеркнуть принадлежность шара к планете Желтый глаз! Ну конечно! Он не мог уже поменять нумерацию всей коллекции и использовал один номер дважды. Сноу поднял голову и осознал, что рядом с ним висит дроид-официант и что-то настойчиво спрашивает.

— Что? — переспросил Ричи, с некоторым усилием переключившись на действительность.

— Не хотите ли сделать заказ, месье? У нас сегодня…

— Да, давай омлет с беконом и моцареллой и горячие гренки.

— Заказ принят, месье. Срок исполнения — пять минут, — ответил дроид. — Чай, кофе?

— Минеральную воду с газом.

— «Перье»?

— Да, пока всё, — отпустил его взмахом руки англичанин.

Он опять погрузился в размышления. Получается, что Добровольский, недавно обнаружив артефакт, стал что-то выяснять. Переговорил с Сарразеном, взял билет… Минуточку, куда он там собрался лететь? Ричард достал МИППС и пролистал записную книжку. Ага — вот! Забронирован билет на Фомальгаут. На Фомальгаут? Но почему не на Вегу, не на Желтый глаз? А что там у нас на Фомальгауте? Сноу нашел данные по колонии на Фомальгауте и начал просматривать. Дата открытия, первые годы, поселения, строительство космопорта, связи с Землей… Нет, ничего особенного. Но зачем-то он собрался туда лететь! Зачем?

Неожиданно забрезжила мысль. Ричард набрал номер Дугласа Пирса — начальника аналитического отдела, старейшего и, пожалуй, самого опытного сотрудника КОНОКОМа.

— Ричард? — на экране появилась унылая физиономия Пирса, обрамленная копной седых волос. — Здравствуй.

— Дуг, старина, привет! Не мог бы ты мне немного помочь? — без особых предисловий заговорил Сноу.

— Что надо? — хмуро посмотрел на него Пирс.

— Посмотри на главном вычислителе, Александр Добровольский ни с кем не заказывал разговоров по субкосмической связи?

Пирс секунду помолчал, зачем-то потрогал очки на носу и ответил:

— А почему ты это спрашиваешь у меня, а не у начальника отдела связи и коммуникаций Ндиди Массены?

— Дуг, ты же знаешь, какой зануда и крючкотвор этот Массена. Обязательно потребует официальную заявку, подписанную курирующим замом…

— …а потом, когда ты попросишь копию разговора, запросит еще и санкцию прокурора, — завершил за него Дуглас.

— Ну, вот, Дуг, ты и сам всё прекрасно понимаешь! — воскликнул Сноу. — Помоги, у тебя же есть допуск.

Пирс долго не мигая смотрел на Ричарда, потом его лицо исчезло — он положил коммуникатор на стол. Сноу набрался терпения и стал ждать. Не прошло и трех минут, как картинка на мониторе МИППСа качнулась, и на экране снова появился Пирс:

— Да, заказывал и говорил.

— С кем?

— Фомальгаут, археологическая экспедиция на планете Дионис.

— Фомальгаут, Дионис? — замер Сноу. — А с кем говорил?

— С начальником экспедиции Нейлом Парсонсом, геофизиком.

Ричард несколько секунд смотрел на Пирса:

— С Парсонсом? — Дуглас молчал, справедливо не считая реплику Ричарда вопросом. — Слушай, а нельзя ли…

— Можно, Ричи, всё можно, — усмехнулся начальник аналитического отдела. — Но только я вынужден доложить об этом Дон Кимуре. Потом, позже. Я уж умолчу об отсутствии санкции прокурора на прослушивание…

— Дуг, спасибо, дружище, ты даже не знаешь, как меня выручил! — Сноу был искренне благодарен немногословному и опытному коллеге. — Вот только просьба — не надо пока ничего говорить Дон Кимуре. Я тебе потом всё…

— Нет, Ричи. Или ты мне говоришь всё сейчас, или я докладываю директору.

Несколько томительных секунд Сноу боролся с собой. Наконец, выдавил:

— Хорошо, слушай.

Он кратко изложил начальнику аналитического отдела о ходе расследования.

— Понял тебя, Ричи. Файл уже у тебя, пока, — Пирс отключился.

Дроид поставил перед Ричардом дымящуюся ароматом тарелку. Желудок взял верх, и агент подавил желание тут же прослушать запись. Он взял в руки нож, вилку и сосредоточился на омлете, из которого аппетитно торчали кусочки жареного бекона, помидоров и лука.

Зайдя к себе в номер, он включил коммуникатор и начал просматривать файл с разговором Добровольского с Парсонсом.