— Тоже верно. Значит так. Сейчас мы с тобой…

— Какой сейчас? — удивился Блумберг. — Ночь-полночь на дворе — половина восьмого!

— Здесь солнце не заходит, и ночи нет. Ты что, забыл?

— Но всё равно — спать-то надо!

— В анабиозе почти две недели дрых, и опять спать? Успеешь отоспаться, Айво. Пока ты водные процедуры принимал, я сходил к диспетчеру Рою и выяснил, что в отношении нас с тобой он получил инструкции оказывать всяческое содействие. Поэтому нам выделен флайт номер сто семь, и стоит он в ангаре заправленный и полностью готовый к полету.

Блумберг достал из вакуумного пакетика влажную салфетку и вытер губы:

— И куда летим?

— Как «куда»? На место гибели членов экспедиции Джонсона. Допивай свое пиво, вставай и пошли.

Сто седьмой флайт они нашли без приключений и вывели его из ангара. Ричард включил связь.

— Рой, это Сноу, мы с Блумбергом собираемся вылететь в район Гранитных скал.

На центральном дисплее панели управления появилась улыбающаяся физиономия диспетчера:

— Чего это вы на ночь глядя?

Сноу скосил глаза на недобро взглянувшего на него Айво и ответил:

— Мы еще не акклиматизировались, поэтому для нас это неважно.

— Ну-ну, как знаете, но лететь вам туда на полной тяге не меньше часа.

— А мы субкосмическим прыжком…

— Нет, — посерьезнел вдруг Рой. — Пока не разрешаю. К тому же на гиперфлайте включена система «горизонт полета», она не позволит вам выйти даже на низкую орбиту. Вот полетаете здесь несколько дней, обвыкнитесь, тогда и посмотрим, а пока — извините, добирайтесь обычным воздушным коридором! Координаты ввели, маяк включен? Ну, тогда, одна сотня семь — счастливого пути. Взлет разрешаю.

Экран погас. Ричард тронул рукоятку управления и проворчал:

— Ну и черт с тобой, так долетим. Тоже мне — перестраховщик.

— Ричи, ты прекрасно знаешь, что в дальнем внеземельи никто не любит эмиссаров с большой земли, тем более членов какой-то комиссии. Неужели ты действительно надеялся, что тебе разрешат применить все навыки орбитального вождения гиперфлайта?

Ричард в ответ лишь повел плечами. Мощный флайт плавно оторвался от земли и стал быстро набирать высоту. Сверившись с приборами, Сноу включил автопилот и повернулся к Блумбергу:

— Через час будем на месте и, надеюсь, кое-что прояснится.

— Что прояснится, Ричи? — словно продолжая спор, начатый давно, вздохнул Блумберг. — Я до сих пор поражаюсь, как тебе удалось убедить Дон Кимуру в необходимости нашей поездки сюда. Наш директор никогда не отличался сговорчивостью, а тут — на тебе! Скажи, ну что мы там можем увидеть нового? Что? Разбитый ржавый флайт, гору камней?

— Айво, никто не осматривал это место, зная то, что известно нам с тобой. Поэтому у нас есть шанс обнаружить что-нибудь.

— Ты по-прежнему надеешься найти новый артефакт? Сноу, но это смешно, ей-богу!

— Подожди, Айво. Помнишь, я тебе говорил, что очень важен момент, когда Джонсон нашел свой Параллелепипед.

— Почему? — проворчал Блумберг, но, скорее, примирительно.

— А потому что от этого зависит стратегия поведения нашего бравого полковника. Вот смотри. Он нам рассказал, что нашел артефакт случайно в ранце для образцов одного из погибших астронавтов. Так?

— Ну, так.

— А теперь вспомни: он нашел Параллелепипед уже после отлета с Желтого глаза, то есть на обратном пути на Землю. Наверняка полковник перерыл всю амуницию несчастных, но ничего не нашел. А это значит… это значит…

— Постой, — вдруг выпрямился в кресле Айво. — Ты хочешь сказать, что… если есть другие артефакты, которые нашли погибшие, то они остались на месте катастрофы и до сих пор там валяются?

Сноу заулыбался:

— Наконец-то! А то я подумал, что ты совсем нюх потерял…

— Интуицию, — передразнил Айво. — Что ж ты этот аргумент директору не выложил? Уверен, что тогда нам не пришлось бы его уговаривать столько времени.

— А у меня это где-то подспудно в голове витало… а оформилось только сейчас, хотя, по правде говоря, лежало у нас на самом виду. Главное, мы директору пока ничего не сказали об артефактах.

Блумберг чуть отодвинулся от Сноу и смерил его оценивающим взглядом с ног до головы:

— Агент Сноу, иногда ваши мыслительные процессы меня не только настораживают, а по-настоящему ошеломляют и даже где-то шокируют!

Сноу привстал в кресле и картинно поклонился.

— Я знал, что, в конце концов, меня оценят по достоинству.

— Садись уже, космоархеолог, — усмехнулся Блумберг и стал смотреть на проплывающий внизу пейзаж. — Откровенно говоря, сопоставить эти факты мы могли бы и раньше. Тут мы оба что-то притормозили.

Флайт все дальше и дальше углублялся в пустыню, и каменистая почва постепенно сменилась на небольшие насыпи и песчаные барханы. А вдали светились настоящие холмы янтарных дюн знойной пустыни Желтого глаза. Арлекин заметно приподнялся над горизонтом из-за того, что они пролетели больше двух тысяч километров и приблизились к той условной точке планеты, где местное солнце всегда находилось в зените. Но даже здесь, будучи далеко не над самой головой, оно нещадно палило сквозь поляризованные затемненные стекла кокпита, заставляя климатическую установку флайта работать на полную мощность.

— Осталось минут двадцать — двадцать пять, — словно прочитав мысли Блумберга, сказал Сноу, взглянув на карту, светившуюся на мониторе. — Скоро будем на месте…

— И придется вылезать на сорокапятиградусную жару, — ворчливо закончил за него начальник научного отдела.

Ричард ничего не ответил. Он пристально вглядывался в появившиеся на горизонте острые пики Гранитных скал, которые резко контрастировали с ярко-желтыми волнами дюн и казались немного нереальными в горячем плывущем воздухе. Где-то там, под одним из раскаленных утесов вот уже много лет лежит раздавленный каменным обвалом флайт первой земной экспедиции в систему Веги.

Черная скала почти отвесно торчала из ярко-желтого песка, словно воткнутый в спелую дыню нож. Чуть поодаль возвышался еще один утес, дальше — третий. Здесь начиналась горная гряда под названием Гранитные скалы. Она простиралась на несколько сотен километров в сторону северного полюса планеты.

Сноу и Блумберг надели на головы широкополые шляпы, нацепили темные очки и, проверив кислородные баллоны на поясах, открыли кабину. В лицо им тут же, словно из духовки, пахнуло обжигающим воздухом. Детективы вылезли из гиперфлайта, который замер в тени скалы. Сделав несколько шагов и выйдя на солнце, даже сквозь толстые подошвы ботинок они почувствовали жар песка.