Сейчас, однако, она вспомнила не об умении бабушки лепить глиняные фигурки, а еще об одной ее особенности, которой нередко пользовались жители города. Дело в том, что Даная, казалось, помнила абсолютно все, что когда-либо видели ее глаза или слышали уши, в том числе и всякие мелочи, не имеющие, на первый взгляд, никакого значения. Папа так и говорил – у нее абсолютная память.

Инес сама была свидетельницей того, как однажды к бабушке Данае пришли две женщины, две соседки. Причиной раздора между ними стал колодец, который стоял точно на границе их дворов. Много лет они прекрасно делили его, а потом поссорились из-за какого-то пустяка и не придумали ничего лучше, как мешать друг другу пользоваться колодцем, который, оказывается, обе считали принадлежащим именно ее семье. Закрывали его каждая своей доской, срезали чужую веревку с ведром и даже в отместку друг другу заваливали колодец камнями и землей, от чего он стал иссякать. Страсти разгорелись нешуточные, дело доходило чуть ли не до драки. Боясь, как бы не вмешались пауки, которые не терпели раздоров между людьми, мужья этих женщин отослали их к Данае в надежде, что она разрешит спор, вспомнив, чьи предки на самом деле построили этот колодец.

Их ожидания оправдались, хотя и не совсем так, как они рассчитывали. Даная действительно припомнила разговор стариков об этом колодце, услышанный ею давным-давно, когда она была еще ребенком. Как выяснилось, человек, который построил его много лет назад, на самом деле не принадлежал ни к той, ни к другой семье. Он умел находить воду, и сначала вырыл колодец на своей земле, а потом и еще несколько других, в разных концах города. По-видимому, этот человек был не лишен поэтической жилки и неплохо знал человеческую природу, потому что на дно каждого колодца он заложил камень с выцарапанной на нем надписью. Что-то вроде: «Этот колодец не иссякнет до тех пор, пока не принадлежит никому и принадлежит всем». Эти слова устыдили женщин, они взялись за ум и помирились.

Самое интересное, что когда их мужья очищали колодец, они действительно нашли на дне камень, о котором говорила Даная. Впрочем, и без того никто не сомневался, что ее словам можно верить.

А что, если бабушка Даная вспомнит высокого темноволосого человека, у которого на правой руке не хватает безымянного пальца?

Инес вскочила, едва не уронив стул.

– Мама, а можно я отнесу бабушке свининки? – спросила она.

Мама удивилась, это было видно по ее глазам. Но и обрадовалась тоже.

Инес стало немного стыдно, ведь она вызвалась сходить к бабушке вовсе не потому, что хотела увидеться с ней или сделать доброе дело, отнеся им с тетей Борой мяса.

– А ты хорошо себя чувствуешь, доченька? – спросила мама, и Инес закивала головой. Ну, что же, сходи, бабушка и тетя будут тебе рады. Расскажешь им наши новости. Только не засиживайся, сейчас папа натаскает воды и…

Мама говорила, не умолкая, но Инес больше не слушала. Ладно, ведь доброе дело все равно остается добрым делом, не так ли, успокаивала она свою совесть? Независимо от того, что именно подталкивает человека его сделать. С трудом дождавшись, пока мама закончила завтракать, завернула мясо в баньяновые листья и положила его в корзину, Инес подхватила ее и была такова.

Глядя ей вслед, папа лишь удивленно покачал головой.

-2-

Инес пошла не по улице, а так, как привыкла ходить к бабушке вместе с родителями – напрямую вдоль обращенного к лесу краю города, с той стороны, куда выходили задние дворы последнего ряда домов. Ну, не совсем напрямую, тропинка изгибалась то вправо, то влево, ныряла то вверх, то вниз, но все равно так было гораздо ближе.

Это случилось, когда Инес в очередной раз свернула. На тропинке, прямо посредине, сидел крупный крыс. Ручной, конечно, подумала она. Дикие в город забегать боятся, по крайней мере, днем. Ничего тут такого особенного не было, если не считать того, что он не сдвинулся с места, даже когда Инес подошла к нему вплотную. Сидел на задних лапках, свесив передние и поводя острой мордочкой, точно принюхиваясь. Тонкий, длинный и почти голый хвост легонько так то поднимался, то опускался, постукивая по утоптанной земле.

– Кыш! – прикрикнула на него Инес и взмахнула рукой. Однако крыс и после это не сдвинулся с места. Ну и наглец, подумала она. Может, учуял мясо? Интересно, чей это? Надо же так распустить животное. На всякий случай она подняла корзину повыше и сделала шаг в сторону, чтобы обойти крыса, но не тут-то было. Все произошло очень быстро и совершенно незаметно для взгляда. Раз – и он снова сидел прямо перед ней, все так же поводя усатой мордочкой.

– Поиграть захотелось? Сейчас как дам! – девочка сделала вид, что поднимает что-то с земли, взмахнула рукой и… обернулась, услышав позади шорох.

И что же? В двух шагах за ее спиной сидел еще один крыс, а за кустами, которые тянулись справа, мелькнула серая шкурка третьего. Что за напасть такая? Тропинка здесь проходила не так уж далеко от одного из задних дворов и у Инес даже мелькнула мысль позвать кого-нибудь на помощь. Однако двор, как назло, был пуст, да и потом, что за ерунда? Не нападать же крысы на нее собираются, в самом деле?

Между тем тот, что подбежал сбоку, сделал вещь совершенно невероятную. Приблизился к Инес вплотную, обнюхал, а потом внезапно ухватил острыми зубами за штаны и потянул прочь с тропинки, в те самые кусты, откуда он только что вылез. Двое остальных тоже оказались совсем рядом, но позади. Как будто тот, который тянул, приглашал ее за собой, а остальные охраняли, чтобы она не сбежала. Но такого просто не могло быть!

Многие держали Дома ручных крысов, главным образом, для развлечения детей, хотя кое-кто и для охоты на мелкое лесное зверье. Однако Инес эти животные никогда не нравились. К тому же к ним у нее был свой, особый счет. Как-то папа принес домой желтого попугая, которого подобрал раненого в лесу. Каррас, так его назвали, был большой, красивый и, по мнению Инес, ужасно умный. Еще бы! Ведь он умел повторять за людьми отдельные слова или даже коротенькие фразы и делал это удивительно к месту. После того, как папа вылечил сломанную лапу попугая, тот летал по всему дому и вообще где хотел, но местом своего обитания считал комнату Инес, куда неизменно возвращался, когда приходило время есть или спать.

Однако кончилось все очень печально – Карраса загрыз один из соседских ручных крысов. И даже не сожрал, а просто так, поохотиться захотелось.

С тех пор Инес их вообще не выносила. И вот эти тупицы вдруг повели себя так, словно их пустые головы что-то соображали; окружили ее с трех сторон, а тот, который вцепился в штанину, так и продолжал тянуть Инес за собой. Хуже того. Когда она попыталась вырваться, один из задних тяпнул ее за ногу. Не до крови, но все-таки достаточно чувствительно. Что им надо, недоумевала девочка? Может, дело все-таки в мясе? Ведь не ею же самой они собрались полакомиться? Она сделала шаг в том направлении, куда тянул крыс, и, удивительное дело, он тут же отпустил ее. Юркнул вперед, в кусты, и оглянулся, словно приглашая и дальше идти за собой. Они дрессированные, подумала Инес. И хотят, чтобы я шла за ними.