– Валер буси, – пропищал дискант.

– Хаскис, – ответил незнакомый баритон, – ва таб!

С головы сняли одеяло. Я увидела большую, по-восточному шикарно оборудованную спальню и мужчину лет тридцати пяти европейского типа со светлой кожей. Он не был пхасцем.

– Корунди манн лек, – нежно сказал он и отцепил чадру. – О! Вэй? Вэй?

Я сообразила, что незнакомец ошарашен до глубины души, и ткнула пальцем в пробку. Мужик выудил из кармана ключик, вытащил затычку и спросил:

– Харамо Бен?

Мне показалось, что я правильно поняла фразу, поэтому ответила на французском:

– Разрешите представиться, Даша. Надеюсь, вы понимаете меня, и мы сможем договориться.

Незнакомец отступил к широченной кровати.

– Вы парижанка?

– Да, – обрадовалась я, решив не упоминать, что приехала на Пхасо из Москвы: похоже, местные жители обожают французов, а я имею двойное гражданство.

– Себастьян, – на автомате представился он и заломил руки. – О боже!

– Где я? – накинулась я на Себастьяна. – Немедленно объяснитесь, или я пожалуюсь в полицию, консульство, представительство ООН, международный суд в Гааге…

– Тише, умоляю, тише, – зашептал Себастьян, – минуточку!

Он схватил с туалетного столика мобильный и еле слышно произнес в трубку:

– Элен, иди в спальню. Не глупи, случилось нечто ужасное.

Я не успела чихнуть, как в комнату тенью проскользнула очень худая молодая женщина в длинном голубом платье.

– Что произошло? – испуганно осведомилась она.

Себастьян ткнул в меня пальцем:

– Вот.

– Дева Мария и все святые угодники, – ахнула Элен, – она старая! И страшная. Себасти! Тебя обманули! Кошмар! Жуть!

– Вообще-то я отлично вас понимаю! – разозлилась я. – Кстати, я вполне приятно выгляжу, просто слегка растрепалась и размазала губную помаду.

– О мой бог! – зажала рот Элен. – Себасти! Ты уверял, что Ари плохо говорит по-французски!

– Это не Ари, – прояснил ситуацию мужчина, – ее зовут Даша, она из Парижа.

– Святая Тереза! – подпрыгнула Элен.

– Объяснит кто-нибудь, что здесь происходит? – потребовала я.

– О, секундочку, – простонала Элен и схватила телефон, – Франки, топай в спальню Себастьяна. Нет, я не хочу, чтобы ты держал свечку! Иди очень тихо, главное, не попадись на глаза никому из гостей.

Дверь опять приоткрылась, на сей раз в опочивальню вошел высокий плечистый блондин, сильно смахивающий на немца.

– Жених потерпел неудачу? – захихикал он. – Потребовался звонок другу?

Себастьян снова ткнул в меня пальцем.

– Смотри!

Глаза Франки полезли из орбит.

– О майн Готт, – подтверждая мою догадку о его арийском происхождении, выпалил он, – она старая!

– Заткнись, – по-французски ответила я, – сам не первой свежести, персик.

– И страшная, – не затыкался Франки, – слушай, почему ее мать постоянно называла дочь «цветок арухи»? Мадемуазель больше напоминает кактус!

У меня зачесались руки: очень хотелось схватить серебряное блюдо с фруктами и запустить им в беспардонного немца.

– А ты видел живьем цветок арухи? – язвительно спросила Элен. – Вероятно, он ужасен.

– Она не Ари, – прошептал Себастьян. – Даша из Парижа!

– Проклятье Нибелунгов! – продемонстрировал хорошее образование Франки. – Что тут случилось?

– Да, – подхватила я, – очень правильный вопрос! И я хочу услышать ответ на него немедленно.

– Ну… – пробормотал Себастьян, – в принципе, ничего, конечно, особенного. Рядовая ситуация. Нас с вами только что поженили!

У меня подогнулись колени. Хорошо, что железный каркас юбки удержал меня в стоячем положении.

– Поженили? – повторила я. – В смысле, я вышла за тебя замуж?

– Ага, – подтвердил Франки, – в присутствии большого количества свидетелей ты пообещала быть с Себастьяном в горе и радости, больной и здоровой, в бедности и богатстве, нарожать ему кучу детей. Хотя церемония шла на пхасском, а я не особый его знаток.

– Брак у них считается состоявшимся, когда мать невесты предъявит собравшимся окровавленную простыню, – не к месту выступила Элен, – если через три часа белье не вывесят, позор всем.

– Придется тебе, Себасти, того самого, – заржал Франки, – опрокинешь коньячку – и вперед.

– Ему столько не выпить! – воскликнула Элен и спохватилась. – Ой! Даша! Извини!

– Ничего, – процедила я сквозь зубы, – не стесняйся. Кстати, мне на Себастьяна даже смотреть противно! И я не употребляю спиртного!

– Пресвятая Дева Мария! – вдруг прошептала Элен. – Что же будет с Ари?

Услышав слова Элен, Себастьян ахнул и схватился за мобильный. Пока он бормотал в трубку по-пхасски, я спросила у женщины:

– Что здесь происходит? – и услышала в ответ историю, достойную пера автора женского любовного романа.

Себастьян парижанин, в свое время он учился в Сорбонне, в одной группе с королем Звангом. Вернее, во времена бесшабашной юности Себасти понятия не имел, сколь высокий статус имеет его приятель. Чтобы не было проблем с однокурсниками, Званг представился простым парнем из далекой страны и упросил отца не приставлять к нему армию охранников. Французский язык Званга был несовершенен, к тому же он порой допускал нелепые оплошности, был беспомощен в бытовых вопросах, что вполне естественно для юноши, который вырос в окружении прислуги, не позволявшей будущему властителю островного государства даже шаг сделать самостоятельно. А в Париже ему пришлось самому покупать продукты, стирать одежду и жить на скромные деньги. Отец Званга категорически заявил сыну:

– Хочешь самостоятельности? Ну и получай ее полной ложкой. Нечего рассчитывать на дотацию из казны, зарабатывай себе на хлеб и зрелища сам. Надоест получать гроши, звони, я тебе помогу. Но тогда ты переедешь в наше посольство и будешь передвигаться в сопровождении охраны. Либо ты принц, либо простой обыватель. Вести веселую жизнь без присмотра и получать королевское содержание не получится. Выбирай.

Званг выбрал свободу и очутился в квартире, которую снимали на паях пятеро студентов. Комната принца размерами походила на ящик комода. Полностью выпрямиться долговязому Звангу в ней не удавалось, мешал скат крыши. В ванной была лишь ледяная вода. Отношения с соседями не сложились. Званг бросал на общей кухне грязную посуду, мог по часу сидеть в туалете, забывал выключить свет в холле, и счетчик наматывал большое количество киловатт, он не задумывался, откуда в холодильнике берутся продукты, и спокойно съедал чужие припасы. Короче говоря, из первой коммуны будущего короля с позором выперли, во второй он тоже не прижился и потом никак не мог найти компаньонов для съема квартиры. Слухи в студенческой среде разносятся быстро. То, что симпатичный смуглый парень – дурно воспитанный эгоист, стало известно почти всем, и никто не хотел делить со Звангом жилье.