– Кое-что, – Роман кивнул, – незаурядных талантов был человек.

– А у нас в Чернокаменске, куда ни плюнь, везде незаурядности. Такое тут необычное место.

– Мистическое, – подсказала Диана.

– Мистическое, – легко согласился он. – Вон мэр наш, Семашко Тимофей Петрович, на том и карьеру свою построил, решил, так сказать, монетизировать нематериальные ценности. – О мэре он говорил легко и без пиетета, как о давнем знакомом. – Городу выгодны все эти дикие истории про оборотней и озерных монстров. Во сколько раз прибыль от туризма возросла? – Он вопросительно глянул на Амалию. Та равнодушно пожала плечами. – Точных цифр я не помню, но раз в десять как минимум. И это всего за пару лет! Да тут с этими страшными историями непаханая целина! Да я бы и сам придумал что-нибудь этакое на благо города.

– Полозова кровь – это не придумка! – Кажется, тетя Люся на Орду почти обиделась. Обидеться по-настоящему ей мешала продюсерская харизма. – Это его кровь и есть.

– Чья? – в один голос воскликнули Роман и Ева. Спросили и переглянулись раздраженно.

– Змеева.

– Того самого, чей каменный труп нынче соединяет остров с Большой землей? – Роман взгляд отвел первым, но подмигнуть девчонке не преминул.

– Может, того, а может, другого! – Тетя Люся пожала плечами. – Только говорят, что кровь его обладает небывалой силой. С виду она как обыкновенный металл, ничем не примечательная. Взглянешь и взгляд не остановишь. Но если хоть малую ее толику добавить в серебро, то получится украшение небывалой красоты.

– Только серебро? Золото не подойдет? – спросила Диана, покручивая на пальчике золотое колечко с внушительным бриллиантом.

– Про золото ничего не знаю, – отмахнулась от нее тетя Люся. – Наши-то мастера большей частью работали с серебром. А Марк Витальевич ведь мастер потомственный, дед его был наипервейшим на весь Урал ювелиром. Работы его, говорят, даже в коллекции самой государыни императрицы имелись. – Про государыню императрицу она сказала со значением, чтобы всем неверующим сразу все стало понятно. – А все почему? – спросила она и тут же сама себе ответила: – А потому, что был у него запас Полозовой крови. У деда был, и внуку он его передал, шепнул небось мальцу на ушко перед тем, как его самого за решетку упекли, как врага народа, а мальчонку в наш детский дом сослали.

– А он тоже, значит, детдомовский был? – спросил Роман и взял с блюда печеньку, не удержался.

– Был. – Тетя Люся кивнула. – Воспитывался здесь, на острове, под присмотром дядьки Кузьмы.

– Это тоже местная знаменитость, – пояснила Амалия. – Был человек охотником, считай, браконьером, а как на Стражевом Камне организовали интернат, так он к детишкам местным всем сердцем и прикипел. Почти двадцать лет возглавлял детский дом. Марк Витальевич был ему как сын. – Она вздохнула, вспомнила, наверное, что ювелира больше нет в живых.

– А Марк Витальевич прямо из детдомовских стен на фронт ушел, – продолжила тетя Люся. – Мальчишкой еще был зеленым, но уберег Господь, всю войну прошел без единой царапины. Потом его вроде как по миру изрядно поносило, в Чернокаменск он вернулся, только когда дядьку Кузьму хоронили, где-то в начале восьмидесятых. Приехал на похороны да так и остался. Мы тогда все дивились, как это, чтобы такой известный человек да осел в нашей глуши. А потом дивиться перестали, привыкли. Он ведь всегда нашим был, чернокаменским. Не могу даже представить, у кого рука поднялась, у какой гадины… – Она всхлипнула, вытерла накатившую слезу.

– А наследники? – спросила Ева и перекинула косу через плечо. – У него остались наследники?

Вопрос был странный, даже в каком-то смысле бестактный, но никто не удивился.

– Нет, насколько я знаю, – сказала Амалия. – Марк Витальевич всегда говорил, что он волк-одиночка. Ни жены, ни детей у него не было. Возможно, какие-то дальние родственники, но я сомневаюсь.

– А наследство-то небось после деда останется немалое. – Диана задумчиво почесала кончик идеального носа. – Не все ж он в хате держал, должны ж еще счета остаться, депозиты там всякие. Кому теперь все это богатство достанется, если он волк-одиночка? – Она вопросительно посмотрела на Орду.

– Да не наше это дело, лапочка, – ответил тот раздраженно. – Хорошего человека убили, вот о чем думать надо.

– Вот и я говорю – человека убили, да и не одного, – кивнула Диана. – Валить отсюда надо, Жанчик.

Орда хотел было что-то сказать, как в кармане его пиджака ожил мобильный. На экран телефона он глянул лишь мельком, виновато улыбнулся присутствующим и торопливо вышел из кухни. Наверное, разговор предполагался приватный.

Диана тоже встала, раздраженно дернула плечиком, удалилась, не прощаясь. Что ни говори, а в воспитании ее были такие пробелы, закрыть которые не под силу даже гениальному продюсеру.

Следом встала из-за стола Ева. У этой хватило чувства такта, чтобы поблагодарить тетю Люсю за печеньки, а Амалию за гостеприимство. На Романа она даже не глянула, осторожно, стараясь не задеть, переступила через его ноги, направилась к выходу из кухни.

– Вас ждать на ужин? – спросила Амалия, обращаясь одновременно и к ней, и к Роману.

Прежде чем ответить, Ева замешкалась, а Роман мешкать не стал.

– Ждать! – сказал радостно. – Непременно ждать!

– Я постараюсь прийти. – Ева решилась.

Постарается она! Интересно, что у нее за планы? Впрочем, и у него дело есть. Легенды легендами, а работа сама себя не сделает. И деду нужно позвонить, чтобы не волновался.

До ужина оставалось еще довольно много времени, и Ева решила не тратить его впустую. Осмотреть остров и замок во всех деталях она сможет и позже, а сейчас неплохо бы съездить в Кутасовскую усадьбу, которая нынче приобрела статус музея. Да и к городу присмотреться. Вдруг да и всплывут в голове какие-то воспоминания. Конечно, она была еще слишком мала, чтобы запомнить хоть что-нибудь, но ведь они жили какое-то время в Чернокаменске. Ева это точно знала. Со слов Геры. Потому что собственных воспоминаний у нее не осталось. После сеансов милейшего доктора Гельца практически все ее воспоминания о детстве были обрывочными и хаотичными. То ли воспоминания, то ли мутные предрассветные сны, из которых хочется побыстрее вынырнуть в явь. А может, это и в самом деле сны? Доктор Гельц был милосерден, но не всесилен. Он и так сделал для Евы очень много, научил худо-бедно справляться с собой и окружающим миром. Но воспоминания…

Ева замерла, задумчиво посмотрела на горгулью, которая тянула костистую шею, стараясь заглянуть в окно ее комнаты. Мысль была простой и яркой, как солнечный зайчик. Она осветила закоулки Евиной памяти, и в том месте, где еще совсем недавно была темнота, родился один-единственный вопрос. Когда Ева стала такой, какой стала? Или не стала, а родилась? Рождаются ведь дети с аутизмом или синдромом Аспергера, живут в своем собственном, непонятном обычным людям мире. Есть ли у них, таких особенных, таких неправильных, воспоминания? Ведь должны быть…