— Все мы дети Создателя, — невозмутимо отозвался монах и осенил себя священным знаком[10]. Липп зашипел и отпрыгнул подальше. Врени удивлённо моргнула.

— Ты что же — это серьёзно?! — ахнула цирюльница.

— Ты спрашиваешь меня, монаха, упорен ли я в вере? — в свою очередь удивился Полди.

Проклятые переглянулись.

— Ты же сбежал, — напомнила Врени.

— От неправедных служителей, — хладнокровно парировал монах.

Врени быстро соображала. Этот дурачок верит настолько сильно, что может своей верой отпугивать вампира. Она широко улыбнулась и похлопала по лавке рядом с собой.

— Садись сюда, добрый монах, — предложила она. — Ты, верно, голоден?

Она только сейчас сообразила, что Магда не давала монаху есть, пока он лежал в беспамятстве, а в дорогу у ведьмы для них нашлось только по куску хлеба. И этот человек прошагал от парома до Ранога?! Избитый, испуганный и умирающий от голода?!

— Кажется, да, — пожал плечами брат Полди. — Монаху в моей прежней рясе неохотно подавали. К тому же мне не хватало опыта.

— Выпей вина, — вкрадчиво предложил Липп, который так и не рискнул подсесть поближе.

— Не пей, — тут же вмешалась Врени, — иначе тебя никакой Заступник не спасёт от вампира.

— По обету я пью только воду, — пожал плечами монах. — Но, добрая женщина, ты напрасно обо мне беспокоишься.

Он повернулся к Липпу.

— Добрый юноша, ты подшутил надо мной?

— Я привёл тебя туда, где можно поговорить, — пожал плечами Липп. — Зачем тебе благочестивые жители города?

— Не говори, — тут же предупредила Врени. — Ты с ума сошёл? Это вампир. Он тебя обманет и предаст. Если ты начнёшь говорить, он увидеть в твоей голове все твои тайны и обкрадёт тебя. Он и спрашивает-то потому, что не может читать твои мысли.

— Сестричка, так нечестно! — запротестовал Липп. — Я же не рассказываю, кто ты такая!

— Я человек, — холодно ответила цирюльница.

— Знаешь, скольких она убила? — с вызовом спросил Липп.

— Все мы дети Создателя, — напомнил монах. Проклятые поражённо переглянулись.

— Ты меня вообще не боишься? — с детской обидой спросил Липп.

Врени засмеялась и окликнула подавальщицу. Ей пришлось показать кулак и потратить монету, чтобы монах получил не совсем уж отбросы.

— Добрый юноша, — вежливо произнёс монах, вовсю наворачивая принесённую кашу. — Жизнь и смерть человека — в руках Создателя, мы же — песчинки в его жерновах. Милостью Заступника мне открылся свет истины. Вы же пребываете во мраке и это, без сомнения, печально. Но дело моё не касается ни одного из вас. Так ты ответишь на мой вопрос?

— Видала? — повернулся Липп к Врени. — Где ты его нашла, такого интересного?

— В канаве, — пожала плечами Врени. Липп притворяется или действительно случайно вышел на монаха, уловив его запах в её мыслях?.. — Его ограбили.

— А ты у нас добренькая, да? Было что грабить?

— Тощий кошель, — отозвался доедающий кашу монах. — Я переписчик, ищу работу в миру. Покуда у меня нет ничего, кроме рясы и священного знака.

— А как же твоя вера? — хмыкнул вампир.

— Мирянам проповедь нужна боле, чем монахам, — отозвался брат Полди.

Врени смотрела на спасённого ей человека и давалась диву. Она не так много знала брата Полди, но прежде монах не был таким смиренно-елейным. Притворяется? Но вампир действительно не рискует к нему приближаться. Оба притворяются? Полно, зачем?

— Ты боишься, — вдруг прошипел вампир. — Посмотри мне в глаза и попробуй соврать, что это не так.

— Не смотри ему в глаза! — вскинулась Врени.

Полди, однако, проигнорировал её совет. Он поднял взгляд и бестрепетно взглянул в злые глаза вампира.

— Я не боюсь, — твёрдо сказал монах. — Тело моё боится, а я не боюсь.

— Зачем ты его отговариваешь? — обиделся Липп. — Я, может, по-хорошему хочу помочь.

— Это не про тебя рассказывают историю про скорпиона? — уточнила Врени. — Ты жалишь потому, что такова твоя природа.

Липп расплылся в клыкастой ухмылке.

— Спроси свою подружку Магду, — отозвался он. — Я же чую, ты с ней знакома.

— А, так это ты её принёс на встречу? — поняла Врени.

— Как она поживает? — вместо ответа спросил Липп. — Я бы её навестил, да боюсь, Виль меня за это прирежет. С него станется.

Виль. Не Медный Паук.

— Ты его знаешь? — заинтересовалась цирюльница.

— Я жил как-то в их деревне. Подделывался под сына кузнеца. То-то смеху было, когда они всё поняли! Видела бы ты их лица! И с Вилем знаком, и с братцем его и напивался, и его тоже на вкус пробовал.

— Виля?!

— Да нет, дура! Брата его. А Виль — мужик тупой. Никакой тонкости. Как-то после встречи остановил, траву вонючую, которую их знахарь против меня собрал, под нос сунул. Знаешь, какая гадость?! Я глаза тру, голова трещит, кости ломит, а он ухмыляется! Сказал, чтобы я брата его в покое оставил и возле ведьмы не крутился. Больно надо! Всего-то один раз ведьмочку покусал, так она сама предложила!

Врени замутило. Она дала себе торжественную клятву, что когда-нибудь придёт в ту деревню, найдёт там знахаря и возьмёт у него волшебную траву. И если Липп после встречи с ней уйдёт живым, то, значит, она не Большеногая Врени.

— Хорошо Магда поживает, — вслух ответила Врени. — Колдует потихоньку.

— А Виль?

— И Виль хорошо.

— Где ты его видела?

— Пока этому, — кивнула она на монаха, — помогала.

Липп принюхался, но тут же сморщил нос.

— Святостью смердит, — прошипел он сквозь зубы. — Врёшь ты всё, Большеногая. Не может Виль хорошо поживать. Ему старшие братья не верят. Стареет наш Виль. Хватку теряет. Ходят слухи, ему, что не поручи, всё провалит.

— А кто говорит-то? — лениво поинтересовалась Врени. — Может, врут всё?

— Ржаной Пень говорит, — язвительно ухмыльнулся вампир.

— Это не посвящённый, это шлюха, — отмахнулась Врени. — Шкура продажная. Врёт он всё.

— Ну, а что ты скажешь о Глиняном Лбе? — загорячился вампир.

— Одно слово — Глиняный Лоб, — засмеялась цирюльница. — Дурак редкостный. Если и знает что, то всё перепутал.

— Ну, а Кривой Пёс?

— Собака лает, ветер носит.