— Чего тебе, Имма? — неприветливо спросила она.

— Давай, поднимайся, — потребовала хозяйка, жуткая бабища, которая показалась брату Полди чуть ли не родной сестрой цирюльницы. — Мне ещё убираться надо.

— Вот я и гляжу, ты спину наломала, чистоту тут наводя, — пнула грязную солому Врени.

— Много вас таких ходит, — неприязненно ответила Имма. — Хахаля ко мне ещё привела. Где ты его только нашла? Что, справный мужик на тебя не клюнул? Много ли проку от монаха?

Брат Полди удивлённо поднял глаза на женщину.

— Да благословит тебя Заступник, добрая женщина, — произнёс он и осенил её священным знаком. Та даже попятилась.

— Блаженный, что ли?

— Вроде того, — подтвердила Врени. — Святой человек. Так что придержи язык.

— А ты в монашки подалась, а, Большеногая?

— Душу не мешает от грехов отчистить, — усмехнулась цирюльница.

— Ты что — серьёзно?

— Серьёзней некуда. Ты дашь нам поговорить?

— Шашни свои будешь в другом месте крутить, — непреклонно скрестила руки Имма.

— И тебя туда же, — ухмыльнулась Врени.

— В чулан идите, — махнула рукой Имма. — Там намилуетесь.

Врени легко поднялась на ноги и протянула руку брату Полди. Он с трудом встал и только присутствие женщин помещало ему ухватиться за затёкшую поясницу.

— Пошли, — толкнула его в плечо Врени.

— Жратвы не дам, — прокричала им вслед Имма.

— Она назвала тебя Большеногой, она одна из твоих врагов? — уточнил брат Полди, когда Врени впихнула его в чулан. — Почему она нас пустила ночью?

— Кто, Имма? — удивилась цирюльница. — Нет, Имма как раз из друзей.

— А почему вы?..

— А, не бери в голову. Мало ли. Не с той ноги встала. Пустила бы она нас, если бы мы не дружили.

— О чём ты хотела поговорить?

Врени хмыкнула.

— Ты мне скажи, святой человек, зачем ты вчера искал человека «богатого, благочестивого и уважаемого»? Хотел ему свою книжку загнать?

— Я надеялся найти ценителя… — начал было монах, но Врени ответ не требовался.

— Если человек родился дураком, то умного из него не состряпаешь, — заявила она. — Растяпа! Что же, ты думал разжиревшие горожане будут с такой опасной вещью связываться?

Брат Полди нахмурился.

— Говори, что думаешь, — попросил он.

— Ты же в Раноге, городе знаний, дурья твоя башка! Вот и иди в университет! Там люди знают толк в разных хороших книжках, а уж от твоей раздуются как жабы по весне. Потом, заметь — братьям-заступникам университет неподсуден. Приятно, а? Кстати, не думал сюда переписчиком пристроиться?

Полди покачал головой.

— Нет… пока нет.

— Ну, что же.

Врени критически оглядела монаха.

— Вот что, — ткнула она его пальцем, — твой священный знак нужно продать.

— Я лучше умру, — немедленно ответил монах.

— А взамен купи в церкви попроще, — закончила свою мысль цирюльница.

— Мне дали этот знак, принимая в орден! — возмутился брат Полди.

— Вот-вот. Какой же из тебя нищий монах с такой дорогой цацкой?

Врени шевельнулась, размяла затёкшие плечи и Полди вжался в стену чулана, чтобы его не коснулась женская грудь.

— Спрячь хоть, дурья башка, — уже мягче предложила Врени. — И носи попроще.

— Я… ты права.

— Уж конечно. Так ты приди в университет и скажи, мол, у тебя на руках умер твой брат в Заступнике, тоже монах, и в бреду поведал тебе, где хранится реликвия, которую он… ну, скажем, спрятал от нечистых рук. Ты, мол, подумал и пришёл сюда. Чтобы почтить известные по всей стране учёность и благочестие университета. Понял?

— Но это же ложь!

— Ты же не хочешь прийти и сознаться в краже, а, монах?

— Н-нет.

— Тогда считай, что это… иносказание, так это называется?

Брат Полди кивнул.

— Брат Камня умер, родился нищенствующий брат. Так что — умер. И поведал.

Монах нахмурился.

— Зачем тебе это?

— Ах, да, — ухмыльнулась Врени. — И вот когда ты всё это скажешь и заверишь, что сможешь найти реликвию по приметам, ты сострой жалобную рожицу и добавь, мол, в миру у тебя осталась сестра. Вдова. С пятью детьми. И дом сгорел. И вот не можешь ты теперь спокойно жить, потому что всем им спать — ну, совсем негде! И потом на все вопросы отвечай только одно. Как ты за сестрицу тревожишься. А вот домик бы ей справить новый, да коровку прикупить… и тогда тебе больше ничего не надо.

— Но у меня нет никакой сестры!

— Да? Какая незадача? Тогда она на нас не обидится, если мы коровку ей не купим, а?

Брат Полди покачал головой.

— Ты погрязла в грехах и суетности.

— А ты погряз в глупости, — парировала Врени. — Это куда хуже. Сам же хотел спокойной жизни. На что ты её покупать собрался, такой честный?

— Я… Всё должно быть не так!

— Тогда валяй! — сделала широкий жест Врени. — Давай, иди, сделай как должно! Когда ты книжку свою крал, ты думал, дальше всё будет по-честному?

Брат Полди вздохнул.

— Почему ты мне помогаешь?

— Я уже говорила, — огрызнулась Врени. — Решай! Делаем по-моему или ты так и будешь топтаться?

Монах вздохнул ещё горше.

— Пусть будет по-твоему, — обречённо ответил он.

Врени хлопнула его по плечу и вытолкала из чулана. Когда они выходили из ночлежки, вслед им неслись такие откровенные предположения Иммы о том, чем они вдвоём занимались, что брат Полди предпочитал смотреть в землю и мечтал сквозь неё провалиться.

Они разделились у церкви. Врени осталась снаружи, а брат Полди зашёл внутрь — помолиться и выпросить, а если не выйдет, то купить (на деньги Врени) новый священный знак. Прислонившись плечом к стене, цирюльница лениво разглядывала улицу. Ей надо было подумать.

— Какой у тебя забавный монашек, — промурлыкал над её ухом Липп. — Что тебе от него надо?

— Денег хочу, как всегда, — лениво отозвалась Врени. Проклятый вампир не успокоился.

— Деньги всем нравятся, — подхватил Липп. — Поделишься со мной, а?

— Липп, отстань, — стараясь, чтобы голос не дрожал, ответила цирюльница. — Иначе тебе или придётся убить меня или я на следующей встрече расскажу кому надо о твоих домогательствах.