Не смог утаить веселья.

— Предупреждаю, льера Силаева.

Морщины на лбу хозяйки кабинета разгладились; её брови нахмурились, ноздри затрепетали.

Ответил на её пантомиму ухмылкой.

Указал рукой на стопку бумаг.

— Тогда загляните в донос льеры иль Гише, льера старшая дознавательница, — сказал я. — Прочтите его снова и повнимательнее. Что конкретно она там пишет о моих заданиях? Не могли бы вы мне те самые задания перечислить. Тут вот какой момент…

— Какой?

— Вас-то мне убивать не нужно? Уточните это в записях льеры иль Гише, будьте любезны.

— Что?

Вот теперь эмоции на лице хозяйки кабинета были вполне искренними.

— Давайте проясним этот момент сразу, — попросил я. — Чтобы мне не пришлось к вам возвращаться. Не хотел бы, знаете ли, тратить время на беготню. Сами знаете: я пока ещё даже в вашем театре не побывал. А у меня, как только что выяснилось, ещё куча невыполненных дел. Вот я и подумал: не разобраться ли мне сейчас хотя бы с частью своих так называемых заданий? Раз уж я всё равно здесь.

* * *

Из кабинета старшей дознавательницы я вышел без сопровождения стражниц. Стражи порядка не смогли последовать за мной: уснули после призыва их начальницы заковать меня в кандалы — и те, что были в кабинете, и та пара, что ждала снаружи. Одеть на себя цепи я не позволил. Бросил в стражниц заклинания «сон». Потом подошел к обездвиженной «параличом» хозяйке кабинета, постучал ей костяшками пальцев по лбу.

Поинтересовался у женщины: как ей могла прийти в голову мысль о том, чтобы проявить ко мне такое вопиющее неуважение? Напомнил, кто я такой — здесь, в этом мире. Заверил женщину, что их местные дрязги меня совершенно не интересуют. Но унижать себя, сказал, не позволю. Скастовал над указательным пальцем «огонь», одну за другой сжёг все те бумаги, что «уличали» моё «участие в заговоре» — испортил столешницу.

Пока возвращался в Мужскую башню, упрекал себя в глупости. Что мне стоило тогда убить эту избалованную льеру иль Гише? Да и всех её домашних заодно. Повод для такого был — тут даже придирчивые владельцы белых плащей не поспорят. Откуда во мне вдруг взялось это всепрощение? Или я снова становлюсь по-старчески сентиментальным? Доигрался: развлекательная поездка в королевство Ягвара безнадёжно испорчена.

* * *

Перед тем, как вернуться в гостиницу «Столичная» решил заглянуть к Каталинии Восемнадцатой. Не стал ползать по стене — постучал в дверь, предварительно срезав с той замки «лезвием тьмы». Стражниц на этаже я усыпил: поленился объяснять им, почему разгуливаю в одиночестве.

Королева не сумела скрыть удивление. Приподняла брови; обняла себя руками, словно замёрзла. За её спиной увидел на столе разложенные бумаги и зажжённую лампу.

— Кир? — сказала она.

Оглядела меня с ног до головы. Умытая, причёсанная… трезвая.

Заметила позади меня спящих стражей порядка, спросила:

— Что с ними?

— Спят, — сказал я. — Приставали ко мне с вопросами.

— А… ты что тут делаешь?

— Возвращаюсь с допроса, — сказал я. — Имел счастье беседовать с госпожой старшей дознавательницей. От неё узнал, что я, оказывается, заговорщик. Вот так вот. Не боишься заговорщиков?

Катя пожала плечами.

— Не знаю, — сказала она. — А надо?

— Тут уж тебе решать, — сказал я. — Меня, между прочим, обвинили в том, что собирался тебя похитить. Представляешь? Вот я и подумал: а может, и правда, тебя украсть?

Глава 49

— Меня? — переспросила королева. — Украсть? Обалдеть. Зачем?

При искусственном освещении её глаза не казались столь же яркими, как при солнечном свете. Но это не делало их менее привлекательными. Странно, что из-за возможности заглянуть в них, её подданные не дежурят у подножия башни и не устраивают восстания. Будь в королевстве нормальные мужчины, они дрались бы ради этого взгляда на дуэлях, затевали войны. Не позволили бы владелице таких глаз прокисать в крохотной комнатушке на вершине башни.

— Могу помочь тебе вернуть трон, — предложил я.

Краешки губ королевы дрогнули.

— Зачем он мне? — сказала Каталиния Восемнадцатая. — Чтобы быть всеобщим посмешищем? Подданные считают меня сумасшедшей, забыл? Я… не смогу управлять королевством так, как делали это предыдущие монархини. Не буду спокойно смотреть, как королевство растаскивают по кусочкам; наблюдать за тем, как знатные тупицы потакают своим прихотям в ущерб государству. А значит скоро снова окажусь в этой башне. Не дадут соврать. У меня нет другой поддержки, кроме воспоминаний о славных предках. Но одними воспоминаниями трон не удержать — успела в этом убедиться. Или ты предлагаешь помощь боярских родов Кординии?

Я покачал головой.

— Не предлагаю. Им нет до вас дела.

— Тогда зачем биться головой о стену? — сказала Катя. — Зайдёшь?

Посторонилась, приглашая меня в комнату.

Не стал отказываться. Подошёл к столу, посмотрел на стопку листов. Королева явно трудилась над этими записями не один день.

— Что пишешь? — спросил я.

— Трактат об эффективном управлении государством, — сказала Катя. — Назову его «Государыня». Я не смогла воспользоваться своими знаниями. Так может они пригодятся потомкам.

Вздохнула. Коснулась моего плеча.

Почувствовал на шее тепло её дыхания.

Я обернулся.

— Скажи, а ты сама…

— Сам.

— Да, да, сам… У тебя есть ко мне… на меня какие-то планы? — спросила Катя.

Её щёки подрумянились, но она не отвела взгляд.

— У меня пока нет планов ни на кого и ни на что, — сказал я. — Все мои планы сегодня рухнули. Новых пока не придумал… Только не говори, что ты в меня влюбилась.

Королева улыбнулась. Её улыбка не показалась мне весёлой.

— Ты так поёшь, — сказала Катя, — что влюбиться в тебя несложно.

Смотрела мне в глаза. Какие же они у неё… зелёные.

Пожал плечами.

— Зря.

— Почему? — спросила королева.

— В артистов нельзя влюбляться, — сказал я. — Они совсем не такие, какими тебе кажутся. Даже если добьёшься от них взаимности, велика вероятность в них разочароваться. Поверь мне: очень велика.

— Я бы рискнула.

— Не надо.

Катя вздохнула.

Когда-то такой вздох наверняка разорвал бы мне сердце.

Не теперь.

— Значит… я тебе не нужна?

— Сейчас, нет.

— Но… может быть… потом?

— Возможно, — сказал я.

— Я буду ждать, — сказала