ты получил от них всего пару щелбанов. А ребят потом поставили перед строем и прилюдно осудили, увещевая их, что так делать нельзя. Правда, они ничего и не сделали. А твой лучший школьный друг? В выпускном классе он не дал списать тебе годовую контрольную по математике. За это ты обещал набить ему морду, но так и не осмелился. Зато друга потерял навсегда. Другого одноклассника, тремя годами ранее, ты избил за то, что тот тебя сильно стукнул, когда вы играли в салки. Но на то и игра. Вы бегали очень быстро и по-другому он не смог бы осалить тебя. Ты же избил его.

— Не избил, а навешал пару тумаков! — возразил мужчина. — Это разные вещи!

— Избил, избил. Поверь мне. В другой раз ты чуть не выбил камнем глаз своему ровеснику. Вспомни бомбочки. На помойке ты нашел куски магния. Напильником сточил эти бруски до пыли и смешал с марганцовкой. Взрывал бомбочку твой сосед по лестничной клетке, который был намного младше тебя. Эта самодельная петарда взорвалась у него прямо в руке. Стоял он рядом с тобой. После взрыва ты ничего не видел из-за огромного солнечного «зайца» в глазах. Мальчик сказал, что ему оторвало палец, а ты стал искать его в сугробе, ковыряясь в снегу. Палец оказался на месте, в больнице ему его зашили. Только родители мальчика запретили ему дружить с тобой. А как ты досаждал учителям? Твои родители не вылезали из кабинета директора. Как разукрашивал похабными рисунками выданные тебе государством учебники, помнишь? Я — не Совесть, чтобы упрекать тебя в этом. Я даю тебе шанс понять. Понять и принять то, что я тебе предлагаю. А институт? Ты даже не смог ни с кем там подружиться. Ты считал одногруппников ниже себя. Дружить с ними ты считал ниже своего человеческого достоинства! А теперь сидишь дома один, как перст. Куда ты сейчас побежишь? В социальные сети? Что ты там ищешь? Тебе уже давно никто не пишет. Ты никому не интересен. Всё, что бывшие друзья хотели узнать у тебя, они узнали. Где живешь, чем занимаешься, сколько детей. Всё. Ты — ничто. Никчемная сущность. Со мной же ты станешь всем. Подчинись мне!

— Нет. Ты — Зло. Я лучше тебя. Меня этим не возьмешь.

— Хорошо, продолжим этот разговор завтра. До встречи.

— Прощай.

Всю ночь Пётр не спал, обдумывая услышанное. От Голоса надо было избавляться, иначе мужчину ждал дом скорби. Психоневрологическая больница. Когда сон одолел его, он оказался перед большим красивым лифтом. Шахты у лифта не было. Только туннель. Темный бесконечный туннель вниз, уходящий в бездну. Дна не было видно. Шахта без конечной остановки. По бокам от лифта стояли две огромные статуи атлантов, высотою в десять метров. Вместо лифтера — опрятно одетая старушка. «Заходи», — пригласила она. — Прокатимся». «Но мне же ещё рано!» — закричал Сивцов. «Он сказал, что уже пора!» — возразила старуха и Пётр открыл глаза.

Днем он купил в магазине две бутылки водки и начал напиваться. На работу мужчина не поехал. К девяти часам вечера он еле стоял на ногах. Упав на кровать, Сивцов забылся мертвецким сном.

Проснулся Пётр от внутреннего толчка. На электронных часах были одни нули. Он был совершенно трезв.

— Здравствуй, человек разумный! — произнёс Голос.

— Когда ты оставишь меня в покое? — вскипел мужчина. — Отстань! Я не хочу с тобой говорить, я не хочу тебя слушать, я не хочу о тебе думать. Изыди!

— Не бросайся словами понапрасну.

— Когда ты от меня отстанешь? Я схожу в церковь! Я помолюсь Богу!

— Священники тебе не помогут. Помочь себе ты можешь сам. Зачем тебе Бог? Бог — это страдание. Я дам тебе всё. Я подарю тебе вечную жизнь. Жизнь без лишений, тревог и забот. Без несчастий и огорчений. Пойдём со мной. Я научу тебя править миром. Я не брошу тебя.

— Нет! — закричал Пётр. — Нет! — он начинал сходить с ума.

— Подумай!

— Уйди! — у мужчины началась истерика. Он орал от ужаса и катался по полу. Сивцов не понимал, что с ним происходит.

— Возьми топор, — спокойно сказал Голос.

Пётр повиновался ему.

— Выйди на улицу и иди. Я укажу тебе место.

Как загипнотизированный, мужчина вышел на улицу и пошёл в сторону ТЭЦ. На улице не было ни души. Казалось, ночь стала ещё темней. Поднялся ветер, сдувая всё на своем пути. Через минуту небо разверзлось, и на землю хлынули потоки воды. Сивцов шёл прямо по лужам, не разбирая дороги. В руках у него был топор. Он тащил его за топорище, чиркая обухом по асфальту. Никто не пытался его остановить. На небе бесновались молнии. Когда Пётр подошел к оговорённому месту, Голос приказал:

— Руби!

Собрав волю в кулак, мужчина крикнул: «Нет!», и воткнул топор рядом с кабелем.

— Слабак! — усмехнулся Голос. — Ты не можешь сделать элементарную вещь. Страдание, ужас, боль — это лишь малая толика того, чему я хотел тебя научить. Руби!

— Нет! — закричал Сивцов, закрыв голову руками.

Голос не ответил. Выбившийся из сил мужчина побрёл домой. На улице его стал преследовать злобный, белый королевский пудель. Собака была огромна. Она скалила на мужчину зубы и не давала прохода.

Каждый день Голос приходил к Петру. Он предлагал ему всё новые и новые варианты. Каждый раз невидимый собеседник придумывал изощрённые способы издевательств, лишений и убийств. Сивцов пытался пить алкоголь, чтобы избавиться от него, употреблял успокоительные препараты, принимал огромные дозы снотворного. Все было напрасно. В одну из ночей он принял изрядную дозу спиртного и выпил успокоительные таблетки. Обессилев, он рухнул на кровать.

Ночью Пётр побывал в Космосе. Первое, что он увидел — был большой космический корабль размером с четверть Луны. Очутившись на корабле, он попал в длинный-предлинный коридор, ярко освещенный неестественным светом. Сивцов лежал на странной кровати-каталке, среди сотен других кроватей, на которых находились живые существа. Некоторые кровати были пусты.

— Этого в первую очередь! — крикнуло невесть как оказавшееся рядом с ним Существо. — У него не так много времени!

Каталка с мужчиной сама собой покатилась по направлению к большим дверям, завешанным странной нарезанной тканью, напоминающей земной полиэтилен. По бокам коридора он увидел сотни дверей поменьше, завешанных такими же полиэтиленовыми полосками. Существо шло рядом.

— Кто ты? — спросил его Пётр.

— Ангел.

— Кто? — не понял он.