Я знала, что невозможно услышать то, о чем говорит Кирк в ухе капитана, но все равно напрягала слух.

Похоже, капитан про меня совершенно забыл. Я поворочалась, стараясь устроиться поудобнее. Молчание затягивалось. О чем так долго можно говорить? Стало тревожно.

Я постаралась обратить на себя внимание, начала сильнее ворочаться, громко вздыхать, а потом и слегка попинывать Коперника.

— Прекрати! — прошипел он мне в ухо. — Нет, Кирк, не тебе… говори.

— Что там происходит? — прошептала я. — У меня рука затекла. Пусти меня.

— Она что? Где она была? — тон Коперника стал зловещим.

Интуиция кричала, что речь обо мне.

— Мне неудобно.

Я старалась извернуться и вырваться из захвата. Похоже, мои волосы попали в лицо капитану.

— Я внимательно слушаю, продолжай, — сказал он.

Коперник перехватил меня поудобнее и неожиданно подмял под себя. Он сделал это так легко, как будто это вообще не стоило никаких усилий. Теперь он одной рукой удерживал меня за запястья. С одной стороны, удобно. Зрительный контакт с Коперником, под головой подушка — красота!

Главное, я могу продолжить внушение в любой момент. Эта мысль давала уверенность.

Ну сколько можно разговаривать?

Я невольно принялась изучать татуировку. Рисунок выглядел как настоящая птица. Мне даже казалось, что ворон слегка двигается. Хотелось коснуться и проверить, насколько гладкие перья на ощупь.

А еще люблю, когда у мужчин широкие плечи.

— Кирк, ты пропадаешь… Кирк…

Вот он — прекрасный момент.

— Капитан Коперник, — позвала я. — Теперь-то вы меня выслушаете? Не надо больше сомневаться. Вы переутомились. Вчера меня не узнали. Как можно не узнать Ладу Сола?

Я смотрела ему прямо в глаза. В глубине его зрачков пряталось мое отражение. Все идет хорошо, я выдохнула.

— Можете меня отпустить, я никуда не убегу.

Капитан продолжал пристально меня разглядывать.

— Это не переутомление, — сказал он.

Я вздрогнула. Такого я не ожидала.

Свободной рукой Коперник ухватил меня за подбородок и повернул мою голову из стороны в сторону.

— Разговаривать, Сола… или как там тебя… мы будем не здесь… а в другом месте.

Этого просто не может быть!

Капитан очень медленно провел кончиками пальцев по моей шее:

— Знаешь, Сола, приказы не обсуждаются. Но вся эта новая политика по внедрению женщин в команды… Равные возможности для всех. Сколько раз уже проводили эти эксперименты, и вот опять…

Он скривился, как будто съел что-то кислое. Похоже, сама мысль об этом ему была неприятна.

— Надо было взять в команду лионку. Правда, от ее вида блевать тянуло… Сола, — с укором сказал Коперник, — все же было хорошо. Ты меня почти не раздражала. Почти. Сейчас я понимаю, что до твоего отпуска все было просто идеально.

Я не понимала, что происходит. Все мои попытки воздействия не давали никакого эффекта. Я не могла ни за что зацепиться. Раньше Коперник был совершенно открыт, но теперь моя воля сталкивалась с чем-то холодным и непроницаемым.

Мне стало страшно.

Он вздохнул и покачал головой.

— У меня даже закралось подозрение в твоей относительной разумности. Но женщина не может быть разумной, а вот лицемерной, лживой…

Ой, все плохо. Он ненавидит женщин. Соберись, Марта. Колдовской суд далеко, а вот Коперник близко. Расположился… и не вырваться.

— Отпусти меня, — я очень старалась не поддаваться панике.

— Страшно? — поинтересовался Коперник и чуть сильнее сдавил запястья. — Раньше бояться надо было, когда решила высунуться. Или ты думала, что ничего не будет…

Лицо его приобрело хищное выражение.

Я дернулась.

— Адмирал ждет, — попыталась я, особенно не рассчитывая на успех.

— Команда адмирала уже передала мне новые инструкции. И о проваленном задании поговорим не здесь. Сейчас есть кое-что поважнее. Кирк рассказал очень интересную вещь.

В горле пересохло. Да, это будет нелегко объяснить без внушения или признания колдовства. А Коперник продолжал с нарочитой медлительностью:

— Я в недоумении, Сола. Может, объяснишь, что случилось? Я до этого никогда не жаловался на память. Но не помню, чтобы снимал рубашку и ложился спать.

— Я уже сказала…

— Угу… — отозвался Коперник и коснулся застежки на моей блузке.

Раздался едва слышный щелчок.

— Вы не можете! Капитан!

От возмущения и ужаса у меня перехватило дыхание.

— Вот оно, равноправие…

Он выразительно посмотрел на меня и с той же неторопливостью расстегнул еще две застежки.

— Я слушаю, Сола. Внимательно. Объясни, что произошло?

Капитан отодвинул ткань. Хорошо, что на мне простое, спортивное белье. Я зажмурилась.

Раздался смешок.

И тут во мне всколыхнулась ярость. Так я еще в жизни не злилась.

Коперник коснулся ключицы.

— Я жду, Сола, — сказал он.

Я открыла глаза.

— Вам нравится, капитан, чувствовать себя сильным. Довольны собой? — ядовито поинтересовалась я. — Вам нравится, когда вас боятся. Может, мне начать умолять?

Я распалялась все больше и больше. Ярость и колдовская сила рвались наружу.

— Любите указывать женщине ее место?

Меня теперь ничто не остановит. Перед глазами заплясали мушки.

— И женщина не должна разговаривать, путаться под ногами…

Коперник подцепил бретельку.

— Вы пожалеете, капитан, — я уже шипела.

Он покачал головой и нагло ухмыльнулся:

— Знаешь, Сола, когда ты уйдешь из команды, то я…

Я так и не узнала, что он собирался сказать. Это стало последней каплей. Сила рванулась из меня, на несколько секунд я ослепла. Потом я видела номер будто со стороны. Я парила под потолком. Коперник лежал в углу, без сознания.

А потом я «вернулась» и обнаружила себя сидящей на кровати в расстегнутой блузке. Голова кружилась. Ярость прошла, уступив место усталости. Сколько же сил я потратила! Не смогу колдовать несколько дней.

Я бросила взгляд на Коперника. Крепко я его, но заслужил…

— Надо быть умнее… — пробормотала я и задумалась.

Если кто-то наложил проклятие, то, скорее всего, не просто так. У этого кого-то были на то серьезные причины. И, возможно, снимать проклятие не надо было! Для моего же блага. Но, как всегда, хорошие мысли приходят потом.