открылась, и опера ощутили ударивший в лицо плотный сладковатый запах женских духов. Представший перед ними молодой мужчина, кутающийся в яркий махровый женский халат, выглядел испуганным и растерянным.

– Вам чего, господа? С какой стати на– рушаете мой покой? – заговорил он, пе– ребегая взглядом с одного визитера на другого.

– Нам нужен гражданин США Джордж Фэртон! – объявил Лев строгим, непререкаемым тоном. – Он прячется у вас – это видели свидетели.

В этот момент сверху на лестнице раздались шаги, и спускавшаяся с пятого этажа женщина, поравнявшись с операми, на ходу обронила:

– Полиция? Давно уже пора бы им заняться. А то ни днем ни ночью нет покоя – то и дело тащатся сюда «кавалеры».

Скривившись и позеленев, парень оскорбленно пробормотал:

– Достали эти гомофобы! Господа, я не знаю никакого Фэртона! Да, сегодня днем ко мне заходил мой… гм… друг, но он уже ушел!

– Босиком? – иронично усмехнулся Гуров, указав взглядом на пятку туфли, выглядывающую из-под шторы, закрывающей обувную полку.

– Это мои туфли! – еще больше зеленея, отчего-то очень разволновался хозяин квартиры.

– Сейчас посмотрим… – Войдя в прихожую, Лев достал туфлю и перевернул ее вверх подошвой. – Ну-ка, глянь-ка! – показал он ее Стасу.

– Ого! Знакомый протектор! Сейчас мы его прове-е-рим, сейчас мы его сравни– и-м! – заулыбался Стас, выводя на монитор телефона фотоснимок подошвы.

Даже на первый взгляд было видно, что на снимке был запечатлен отпечаток протектора именно этой туфли.

– И еще… – осторожно понюхав подошву, в упор взглянул на вконец растерянного хозяина квартиры Лев. – Направлявшийся сюда Фэртон случайно ступил в лужу с каким-то химикатом, наподобие креозота. Тут, даже не будучи дегустатором, можно уверенно сказать: именно эта туфля побывала в той луже. И самое последнее: ваш размер обуви – это я вижу более чем хорошо! – сорок первый. А эта туфля – сорок третий. Ну, долго еще будем тянуть кота за хвост?!

– Или нам вызвать кинолога с собакой? Она быстро найдет вашего гостя! Но вы тогда будете проходить по документам как его соучастник. Со всеми вытекающими последствиями! – жестко предупредил Крячко.

Оглянувшись, парень почти простонал:

– Жорик! Прости, котик, но… Они уже все знают!

В гостиной раздались какие-то непонятные шорохи, скрип дверцы шкафа и неуверенные шаркающие шаги. Из-за шторы показался мужчина в бежевом костюме, с пестрым галстуком на шее. Даже никогда не видев его ранее, опера сразу поняли, что это и есть Джордж Фэртон. А американец с лицом, искаженным досадой и нешуточной тревогой, приблизился к операм и протянул им сложенные вместе запястья:

– Господа, я сдаваться российская власти, но прошу соблюдит мой законный права! Прежде всего прошу сообщать о мой арест в посольство мой страна! – Все это Фэртон произнес с сильным акцентом, стараясь говорить твердо и уверенно, что у него получалось не очень, так как в голосе отчетливо звучали нотки страха и растерянности.

Измерив его изучающим взглядом, Станислав несколько грубовато проговорил:

– Да если по совести, ты нам и на хрен не был бы нужен! Самое главное, верни давай деревянный контейнер с папирусом, и – марш в гостиницу под подписку о невыезде. Ра-ри-тет ве-рни, еш-кин кот! Это-то тебе понятно?! А-а ю-у андэстээнд?

В прихожей повисла недоуменная ти– шина.

– Меня не посадить в тюрьма? – растерянно пролепетал американец. – Вам нужна только папирус?! Но ее у меня нет…

– Как это нет?! – нахмурился Гуров. – А кто же его взял из номера Дебирэ?

– Да, да, я его взять – да! Но его у меня отнять какой-то три бандит… – с огорченным видом развел руками Фэртон. – Когда я проходить через зеленый заросль в сторону этот дом, ко мне подойти трое мужчина и сказать, что я нарушать их территория, и за это они отнимать у меня все – смартфон, мани, сумка с раритет. У меня оставаться только документ. Я его хорошо спрятать вместе с кредитный карта. Это был рашен бандитто, в такой рваный, грязный одежда.

– Какие «бандитто»?! – сердито хохотнул Станислав. – Грабанули тебя бомжи. Что, не понял? Бомжи. Бом-жи!

– О-о-о, есс, есс! Я понимать. Меня грабить бам-жи! Это люди, который строить ваш БАМ, но им не платить зарплата, и они приехать в Москву, чтобы грабить прохожий… Я читать, читать об этот в наш газета «Вашингтон ворлд»!

Услышав про бомжей и БАМ, опера громко рассмеялись. Хихикнул в кулачок и хозяин квартиры, чем поверг Фэртона в недоумение. Пока он вполголоса объяснял американцу, что именно вызвало смех, Стас негромко спросил у Гурова:

– Как считаешь, насчет ограбления он не врет?

– Такое ощущение, что говорит правду. Сейчас же срочно вызываем Анатолия с собакой, берем этого «голубка» с собой, пусть покажет то место, где его ограбили. Черт! Уже темнеть начало, а у нас, что называется, толком-то и конь не валялся!

– А если это на завтра перенести? – Крячко устало вздохнул – вся эта беготня в течение дня вымотала его основательно.

Но Лев с этим предложением не согласился категорически.

– А если ночью дождь? Да и утренней росы хватит, чтобы от запаха ничего не осталось. Вызываем немедленно. Кстати, сделаем так… Ты пойдешь с Фэртоном на место ограбления, а я поговорю с пацанами. Пусть прозондируют, где тут кучкуются бомжи и что слышно в народе об их проделках – вдруг этот случай ограбления не единственный? Кстати, господин Фэртон, вам знакомы люди, которые вас преследовали, когда вы на такси ехали в аэропорт?

Тот, изобразив непонимающий вид, отрицательно замотал головой:

– Ай-м сорры, сэр! Я не видеть, чтобы нас кто-то преследовать. И я не знать людей, которые бы хотеть мне причинить зло.

– А почему же вы, вместо того чтобы продолжить путь в аэропорт, убежали с места происшествия и добирались сюда по безлюдным пустырям? А? – язвительно рассмеялся Стас.

– Я вспомнить, что перед отлет не попрощаться с мой лучший московский френд Фениамин Засухин. И я побежать к нему!

– Куда делся телефон Анри Дебирэ? – задал очередной вопрос Гуров, поняв, что Фэртона о преследовавших его спрашивать бесполезно. – В номере телефона не оказалось. А вы были последним, кто заходил к нему. Ну!

– О, май гад! Я не знать, где его телефон. Не знать!