К продуктовому отделению этой 200-й секции мы подошли уже в самом конце нашего путешествия. После того магазинчика у метро Студенческая нас в принципе трудно было чем-то удивить… хотя, например, черной паюсной икры белуги там не значилось, на этой Студенческой.

— Выбирай, дорогая, — свалил я муки выбора на подругу, и она не отказалась.

А когда мы уже практически закончили свои дела (икры взяли таки, но не белужьей, а обычной осетровой — та уж слишком дорога оказалась), сзади послышался шум и громкий разговор, а мы-то уже привыкли, что тут тишина, как в склепе. И в этот зал, где мы только что отобрали еды и напитков на пятьсот примерно рублей, вошел в сопровождении очередной продавщицы (я так понял, что это главная была над всей секцией) мужчина азиатской внешности с нехорошим взглядом и в полувоенного формата одеянии с многочисленными карманами. Говорил он по-русски складно и быстро, но акцент, конечно, чувствовался.

Глава 12

Либертад о муэрте

— А здесь у нас продовольственные товары, товарищ Бабрак, — затараторила сопровождающая, — все самое свежее и качественное.

Бабрак окинул нас с Ниной мутным взглядом, а потом чеканым шагом подошел к прилавку и начал показывать, что именно его заинтересовало из продовольствия.

— Ну мы пожалуй пойдем, — вежливо сказал я этой начальнице, — свои дела мы, кажется, тут закончили.

Та сделала жест рукой, означавший, по всей видимости, фразу «скатертью дорога», и мы с подругой бочком начали процесс убывания, но, как говорится, на самом деле не все оказывается таким, как в действительности. Когда мы почти скрылись в соседнем отсеке, где висели платья с костюмами, я вдруг услышал за спиной сдавленный хрип.

— Товарищ Бабрак, что с вами? — чуть ли не в полный голос заорала магазинная директорша.

Я быстро обернулся — товарищу Бабраку явно было нехорошо, он уже сидел на полу, привалившись к стойке с алкогольной продукцией, и хрипел, тяжело и продолжительно.

— Инфаркт, — автоматически вылетело у меня, после чего я скомандовал директорше вызывать врачей, а сам опустился на колено рядом с афганским лидером.

Продавщица, которая заведовала этой секцией, находилась в глубоком ступоре — это и понятно, наверно высокие гости никогда еще не падали на пол в ее ведомстве. А начальница, надо отдать ей должное, проблему ухватила с полуслова и быстро скрылась в направлении телефона, очевидно. А я расстегнул френч на Бабраке и попытался сконцентрироваться на его внутренних органах. Получилось не сразу, но получилось — да, это был классический инфаркт миокарда, но не обширный, слава Аллаху, а такой… мелкоочаговый. Наложил руки на это место и начал воздействовать, как мог…

Через полминуты Бабрак ожил и прохрипел:

— Ты кто?

— Петя я, Балашов, — быстро ответил я, — вы лучше помолчите, товарищ Кармаль, здоровее будете.

И тут наконец набежала целая бригада врачей, меня оттеснили в сторонку, с него быстренько сняли кардиограмму, а потом оттранспортировали на носилках куда-то в сторону служебного входа. Напоследок он прохрипел с этих носилок:

— Спасибо, Петя, я тебя не забуду.

— Ты кто такой? — наконец-то поинтересовались сопровождающие.

— Петр Петрович Балашов, — достал я паспорт из кармана, — из Нижнереченска.

— А что здесь делаешь? — продолжился допрос.

— Закупаюсь, — честно ответил я, — по личному приглашению Галины Леонидовны, — и я кивнул в сторону директорши, которая стояла в сторонку с абсолютно белым лицом.

— Да, — подтвердила она, — у него приглашение на два лица, завизированное товарищем Брежневой.

— А что ты делал с товарищем Кармалем? — задал главный вопрос суровый мужчина.

— Проводил реанимационные мероприятия, — отбарабанил я, присовокупив шпильку, — пока вас дождешься, можно и концы отдать.

— Хм… — чуть не поперхнулся этот гражданин, но тут к нему подошла директорша и прошептала что-то на ухо, после чего он сменил волчью маску на что-то более доброе. — Свободен. Пока.

После чего на нас перестали обращать внимание, и мы с Ниной тихонько выскользнули из этого помещения. На выходе давешний охранник рассказал нам, где стоит заказанный транспорт с нашими покупками, мы и направились туда прямиком через первый этаж ГУМа. Толчея тут, конечно, серьезная была, но не сплошь, а местами, где дефицит выбрасывали.

— Экий ты герой, как я посмотрю, — нарушила молчание Нина, — что там у него случилось-то, у этого Бабрака?

— Обычный инфаркт миокарда, не слишком большой, средненький, — ответил я, — жить будет.

— Нарываешься ты на лишние приключения, — попеняла она мне, — теперь еще кашу с этим афганцем расхлебывать предстоит.

— Расхлебаем, — уверенно возразил я ей, — не в первый раз. А мы, кажется, уже пришли…

Никольская улица, как вы наверно и без меня хорошо знаете, берет свое начало на Красной площади, идет сбоку от ГУМа, потом через площадь Революции и прямиком упирается в Лубянку… то есть в площадь имени Дзержинского, конечно. Вот на ней, на этой Никольской на углу с ГУМом и Ветошным переулком и была припаркована серая Волга ГАЗ-24 с тремя нулями в номере, которые сообщил мне охранник.

— Добрый день, — сказал я водителю, молодому парню в кожаной куртке и кожаной же шоферской фуражке, — я Балашов.

— Я уже понял, — улыбнулся он, — ваши покупки в багажнике, а что не поместилось, на заднем сиденье. Садитесь.

Поездка заняла минут двадцать, не больше, и всю дорогу я напряженно размышлял, стоит ли предлагать этому товарищу деньги и если да, то сколько. Проблема разрешилась сама собой — он сам сказал, когда мы заехали во двор дома на Кутузовском:

— С вас три-пятьдесят. Сами справитесь с переноской?

Я отсчитал ему требуемую сумму и сказал, что да, справимся. Тут же совсем недалеко было — до лифта только дотащить, а потом от лифта чуть-чуть. Так что через десять минут Нина уже примеряла покупки, крутясь перед зеркалом, а я размещал еду и напитки в холодильнике, почти целиком он заполнился.

— Ну как, нравится? — спросила Нина, заглянув на кухню в кашемировом пальто и югославских сапогах на манной каше.

— Высокий класс, — показал я ей большой палец, но добавить ничего не успел, потому что зазвонил телефон… оба телефона одновременно, если быть точным.

— Сначала вертушку надо взять, — быстро сориентировался я и поднял черную трубку, благо она тут рядом была.

Это оказалась Галина Леонидовна — она тепло поздоровалась, спросила, как дела и напомнила о приглашении в клуб в Камергерском, мол, ты хотел Юрия Антонова увидеть, вот и увидишь. Я поблагодарил, сказал, что обязательно, и бегом побежал ко второму телефону, который обычный и городской. Вы сейчас удивитесь, но это была моя мама… как она узнала этот номер, я уж не стал спрашивать, а просто побеседовал по душам.

— Ты похоже в большие люди вырос, сынок, — с гордостью объявила