Вечером укладывала сына. Он никак не хотел спать. На улице стоят морозы, и дома прохладно. Надела на сына теплую пижамку и носочки (одеял он не признает). Он вертелся, вставал, садился, снова ложился, сообщил мне все известные ему слова, снял носочки… В конце концов я решила покачать кроватку, хотя в последнее время стремлюсь отойти от укачиваний.

И вот сижу я на полу возле кроватки, больше часа качаю маятниковый механизм и представляю, что буду делать, когда ребенок уснет… Поем наконец горячей еды в первый раз за день… Доделаю домашние дела… Потом налью себе чаю с медом и немного посижу за компом… Потом горячий душ и спать…

И вот наконец победа – сын заснул. Высунутая из кроватки ручка разжалась и из нее мне на колени выпал носочек, снятый в пылу борьбы со сном. Я еле удержалась, чтобы не рассмеяться. Хозяин подарил Добби носок – Добби свободен.

Отмечали сыну год, и за столом прозвучал вопрос: «А как он то-то и то-то, когда ты уходишь?» Я ответила, что никуда не ухожу. Повисла неловкая пауза. Миг моего личного убогого торжества. Людям не удалось осмыслить, что так бывает. Да, суки, да, никуда! А вы думали, я по доброй воле выгляжу коровой и забыла, как улыбаться? Год в четырех стенах, и никуда дальше поликлиники или долбаного паспортного стола.

«Муж есть, если что». Муж есть, да толку нет. «Кококо, надо выходить, надо развеиваться, так нельзя, куд-кудах». Посидите с моим ребенком? Поможете отмыть от говна мою самооценку?

Гости разъехались, сыну год и три. Я по-прежнему – ни-ку-да…

Иногда обманчиво кажется, что жизнь налаживается. Броню худо-бедно нарастила, родня с советами лезть опасается, даже помогают – гуляют с сыном. Ночами ребенок спит, я, правда, все равно не высыпаюсь, потому что вечерами пытаюсь пожить для себя – повязать, почитать, кино посмотреть. В итоге ложусь около двух, вставать в 7–8. С мужем худой мир, жить можно.

И вот кажется, что ничего так живется. Особенно когда муж выходной, или мама у нас тусит, или сестренки приезжают. А потом все опять расходятся по работам и учебам, и мы с сыном одни. Он невозможно любимый, солнышко, но бесконечные ор и нытье прилагаются.

Туплю как баран в дебильные телефонные игрушки. А знаете почему? Там есть результаты и награды. Там можно преодолеть трудности и пройти уровень, получить бонусы. И там красивые картинки. А реальность вокруг – игрушечный разгром, говно за окном и тотальная, отупляющая слабость. Волосы сыплются, зубы рушатся, с руками какая-то беда, кожа чуть ли не слезает. Еще и весы не радуют: прижрались с трудом изгнанные килограммы. В общем, все как у всех.

Не могу себя заставить приучать сына к горшку, давать есть ложкой, учить жевать эти гребаные кусочки. Каждый день под девизом «вот завтра попробуем», а каждое завтра начинается с утренней комы, переходящей в дневное оцепенение, и только к вечеру, уложив сына, ненадолго оживаю.

Бывают короткие и редкие вспышки активности, когда я улыбаюсь и много успеваю, и тогда кажется, что все будет хорошо. Откаты после вспышек все дольше и беспросветнее.

А еще меня вымораживает вот что. Хорошее настроение, казалось бы, и у сына тоже, не орет, веселый. И я могу его расцеловывать, заходясь от любви. Но будто бы на ровном месте тут же заорать за какой-нибудь косяк. Переход от нежности к ярости мгновенный. И настроение тут же летит по п*зде. Это рушит все мои иллюзии насчет «жизнь налаживается». Видимость одна, и то временная.

Совершенно не готова отдавать сына в сад. Понятно, пока рановато, но думаю об этом каждый день. Больно от одной мысли, что вдруг его там будут обижать, он станет плакать, а меня рядом нет… И работа тоже боль. На старую возвращаться – самоубийство. Нужно искать новую, и с этого места можно не продолжать. Но главная беда – в моем потерянном состоянии. Я за*балась дома, но и желание выходить в люди перегорело. Не хочу ничего или не знаю, чего хочу. Очень надеюсь, это пройдет. Любые думы о будущем приводят меня к мечте об антидепрессантах.

Гспдбж, вроде думаешь, ну вот оно, дно. А нет, опять снизу стучат…

Какие-то странные вещи со мной происходят.

Вот, например, разбираю на ночь постель. Сплю в комнате с сыном – он в кроватке, я на диване. Обычно, пока стелю простыню, кладу подушки и одеяло на пеленалку, а потом кидаю сверху на постеленное. Теперь перестала так делать: просто выкладываю подушки с одеялом на край дивана, с другого простыню заправляю, потом перекладываю на застеленное. Мне влом делать два шага до пеленалки и тащить обратно подушки.

Или вот кормления. Детский стульчик стоит обычно с опущенным сиденьем – малой лезет по нему, чтобы невысоко было лететь в случае чего. К моменту кормежки я сиденье поднимаю, сажаю сына, пристегиваю, кормлю; после еды опускаю, отстегиваю и – свободен. Теперь через раз едим так: сын залезает в низкий стульчик, садится. Я сажусь с тарелкой на пол и кормлю. Без лишних телодвижений. С супом так не выйдет, а кашу ест быстро, она не капает.

И мне реально легче без этих ерундовых действий, как будто они отнимают туеву хучу сил, и сил на эти мелочи уже не хватает. Энергосберегающий режим усилился, что ли?..

И еще разные стремные сбои в матрице: часто совершенно не помню, что сказала или сделала минуту назад. Пытаюсь отвернуть несуществующую крышку с железной банки с мясным питанием (она с ключом). Путаю руки, на перекуре постоянно боюсь выбросить в мусоропровод телефон вместо окурка/подгузника/пакета с мусором. Открываю дверь в квартиру домофонным ключом. Куча таких мелких мерзких косяков.

А вот что самое обидное. Уложу сына на ночь, выхожу из комнаты – и, казалось бы, аллилуйя, пришло мое условно свободное время. А нет, не бегу сразу заниматься тем, что предвкушала весь бесконечный день. У меня нет на это сил. Я могу бездарно протупить драгоценный вечер с банкой пива и телефоном у телевизора, а новый бесконечный день уже не за горами. Помните у Булгакова: «Поэт истратил свою ночь, пока другие пировали, и теперь понимал, что вернуть ее нельзя»? Ну вот, это я. Только я, по ощущениям, истрачиваю целую жизнь, и хз, когда восстановятся силы. Драгоценному #щастью один и восемь.