К счастью, даже в настоящее время исследователь располагает возможностью установить некоторые обстоятельства предвоенной биографии и происхождения Шило-Таврина, чем и занялся автор. Начинать, естественно, следовало с самого истока, то есть от рождения фигуранта, поскольку это позволило бы идентифицировать его с определенной степенью точности. А поскольку добросовестному исследователю положено проверять все, выясним ситуацию и с «вариантом Таврин», и с «вариантом Шило», в обоих случаях заявленных в качестве уроженцев села Бобрик Нежинского района Черниговской области. Попутно заметим, что с учетом административно-территориального деления Российской империи «район» следовало заменить на «уезд», а «область» на «губернию».

В период Великой Отечественной войны архивы Черниговской области понесли огромный урон:

«23 августа 1941 г. … Чернигов претерпел значительные разрушения из-за сильной бомбежки. Прямым попаданием бомб были уничтожены три архивохранилища областного архива… Немецко-фашистские оккупанты нанесли архивам области большой ущерб. Из шести архивохранилищ областного архива четыре архивохранилища… были уничтожены»[53].

Однако погибли только некоторые архивные материалы. Уже в первые дни и недели войны УНКВД области начало принимать меры по отбору к эвакуации самых ценных архивных материалов. Одновременно уничтожались документы, утратившие оперативное значение и не представлявшие научно-исторический интерес. На первых порах эта работа осуществлялась на основании весьма общей директивы НКГБ СССР от 24 июня 1941 года № 136 о задачах органов госбезопасности в условиях военного времени. Лишь 30 августа появился секретный приказ НКВД СССР № 0401 «Об охране Государственных архивов в военное время», требовавший обеспечить сохранность от вражеских воздушных налетов и диверсий и в первую очередь эвакуировать «все материалы, имеющие оперативно-чекистское значение, а также списки и картотека на шпионов, провокаторов, диверсантов, чинов полиции, жандармерии и другие контрреволюционные элементы; все наиболее ценные в научно-историческом отношении фонды, части фондов или отдельные документы; делопроизводство архивных отделов и государственных архивов и все материалы по личному составу краевых, областных и районных государственных архивов; весь учётно-справочный аппарат архивных отделов и государственных архивов (описи документов, списки фондов, картотеки, указатели и т. п.)»[54].

Как видим, сотрудники архива Черниговской области, как, впрочем, и многих других областей, действовали с опережением инструкций из центра. Незадолго до упоминавшейся бомбардировки, 5 июля 1941 года, 38 820 дел из 121 фонда были эвакуированы в Ульяновск. Фактически архивисты и чекисты в инициативном порядке выполнили положения изданного почти два месяца спустя упомянутого приказа. К счастью, фонды, относящиеся к бывшему Нежинскому уезду Черниговской губернии, избежали уничтожения или захвата, благополучно пережили эвакуацию и после войны вернулись на место постоянного хранения. Много лет спустя это позволило внести некоторую ясность в исследуемую проблему.

Для начала был выяснен вопрос о личности человека, именем которого назвался арестованный террорист с самого начала, а именно, являлся ли некий рожденный в селе Бобрик Нежинского района Черниговской области Петр Иванович Таврин реальным или вымышленным лицом. На запрос автора Государственный архив Черниговской области ответил кратко и исчерпывающе:

«Сообщаем, что в метрических книгах о рождении за 1908–1910 годы Николаевской церкви местечка Вертеевка (парафия с. Бобрик) Нежинского уезда Черниговской губернии актовой записи о рождении Таврина Петра Ивановича нет»[55].

Следовательно, Таврин — уроженец села Бобрик был личностью вымышленной, никогда не существовал, и документы на него выдаваться никак не могли. Однако не исключался и вариант с переездом родителей Таврина в Бобрик сразу после его рождения, при котором арестованный агент сам мог не знать, что он родился в другом месте, и искренне заблуждался на этот счет. Существует несколько подзабытый, но все еще вполне эффективный метод контрразведывательной и следственной работы — опрос старожилов, который еще не поздно произвести и сейчас. Это и было сделано, но поиск лиц, помнящих такого односельчанина или его родителей, успехом не увенчался. Пожилые люди, видевшие еще довоенных обитателей села Бобрик, честно пытались помочь, но не смогли вспомнить никого похожего. В результате можно утверждать лишь, что фиктивность данной личности в привязке к году и месту рождения установлена. Что и следовало, скорее всего, ожидать. Это, кстати, вовсе не означает, что интересующий нас Таврин Петр Иванович не существовал в природе, просто он мог родиться в другое время и в другом месте.

Зато с Шило все оказалось совершенно иначе. Архивная справка гласит:

«В архивном фонде Черниговской духовной консистории в метрической книге Троицкой церкви местечка Веркиевка[56] Нежинского уезда Черниговской губернии за 1909 год имеется актовая запись № 41 от 29 июня 1909 года о рождении Петра.

Дата рождения: 12 июня 1909 года (по старому стилю).

Родители: хутора Бобрика козак Иоанн Павлович Шило и Васса Иоакимовна.

Основание: Ф. 679, оп. 10, д. 1384, л. 98 об.»[57].

Судя по всему, следователь запросил эвакуированный в Ульяновск архив и получил такой же ответ, истолковав его несколько расширительно. Заключить это можно по тому, что он явно отождествил казака И. П. Шило с кулаком, что в данном случае делать было нельзя. Казаки юга Черниговской губернии в предреволюционный период являлись землевладельцами даже меньшего масштаба, чем простые крестьяне: средний размер их находившегося в потомственной собственности земельного надела составлял 7 десятин, тогда как у крестьян он равнялся 8 десятинам. Впрочем, это не столь существенно. Важно то, что в селе Бобрик в 1909 году действительно родился Петр Иванович Шило. Означает ли это, что именно он и являлся человеком, арестованным 5 сентября 1944 года в поселке Карманово Смоленской области?

Безусловно, нет. Данный установленный факт означает лишь реальность существования лица с указанными именем, отчеством, фамилией и местом и годом рождения, но отнюдь не идентичность такового с пойманным террористом СД. В совместном документе НКВД, НКГБ и «СМЕРШа» в отношении установочных данных П. И. Шило сообщается, что они подтверждены проверкой. Однако обратим внимание на то, что проверкой не подтверждено соответствие человека и фамилии, а с учетом подробно описанных далее непонятных нестыковок биографических и установочных данных фигуранта нашего расследования это вызывает существенные и обоснованные сомнения.