ней со стороны, она с особой медлительностью склоняет голову на бок, будто наслаждаясь моментом моего испуга, крика и страха в одном лице.

Я инстинктивно делаю шаг назад, но мое отражение продолжает стоять на месте теперь лишь с ядовитой ухмылкой на лице. Поэтому, когда в ее руке появляется пистолет — ничуть не удивляюсь. Черное дуло медленно скользит по воздуху, словно в замедленной съемке, и постепенно поднимается на уровень вытянутой руки, теперь уже направленное с точностью мне в лоб.

— Ты не представляешь, как долго я ждала этого, — отчеканивает она, и ее губы изгибаются в презрительной усмешке. Ее нестабильное эмоциональное состояние на фоне спокойного, леденящего душу голоса, заставляет ощущать доколе неизвестное мне чувство, в один миг зарождающееся в грудной клетке — волнение, плавно перерастающее в страх. — Я не позволю забыть все то, что испытывала я.

— Тебя не существует, — слышу свой размеренный голос.

Плотно сжатые губы девушки расплываются в широкой улыбке с отголосками надменности и малой толикой презрения. Пару секунд я наблюдаю ее ровные белоснежные зубы и спустя мгновение злодейская улыбка перерастает в раскатистый смех.

От ее гомерического смеха мышцы не на шутку напрягаются, и я инстинктивно делаю еще один шаг назад. Она реагирует моментально: в воздухе раздается глухой щелчок затвора, и девушка производит точный выстрел в мою сторону. Живот мгновенно пронзает острая боль, и я практически не замечаю, как она за короткое время преодолевает расстояние между нами и одним резким движением руки хватает меня за запястье, с силой зажимая серебряный браслет.

Я сгибаюсь пополам от пули, поражающей внутренние органы, едва удерживая стоны боли.

— А теперь? — гремит в голове ее яростный голос. — Теперь я существую?!

Глава 7

Многочисленные шаги и сопровождаемый приглушенный грохот за дверью грубо вырывают из сна, и еще некоторое время я интуитивно хватаюсь за живот. Сонно потираю глаза, несколько раз моргаю и осознаю, что проспала всю ночь и пропустила какое-то важное событие, которое вызвало бурю негативных эмоций у ребят.

Мне только что приснился осознанный сон. Настолько осознанный, что я до сих пор всем своим нутром ощущаю, как пуля за считанные секунды повредила внутренние органы, проделывая кровоточащую дыру в теле, оставляя за собой пронзительные отголоски боли.

Нет. Это был не сон.

Люди, прошедшие процедуру оздоровления, не могут видеть сны.

Они не должны их видеть. Сны видят лишь инфицированные.

Я не могу ничего чувствовать и ощущать, кроме боли. Ничего, кроме боли. Ничего, кроме боли. Ничего…

— Не особо доброе утро, — внезапно раздается ухмылка со стороны Сэма. Он резко отворяет дверь в помещение так, что она с грохотом сталкивается со стеной, и пару секунд я наблюдаю за его ядовитой усмешкой. Сейчас его короткие каштановые волосы скрывает обыкновенная черная бейсболка, надетая задом наперед. — Поднимай свой зад, Финч, у нас проблемы из-за твоих дружков.

Парень тут же покидает комнату, и я молниеносно поднимаюсь на ноги, руками опираясь об стену. Бросая мимолетный взгляд на браслет, я улавливаю новые водяные волдыри, возвышающиеся над кожей и образовавшиеся после вчерашнего разряда током. Делаю несколько шагов в сторону холла, продолжая размышлять над произошедшим.

Пару минут назад в меня выстрелила Ева Финч. Но прямо сейчас я жива и невредима иду по коридору навстречу повстанцам, противящимся оздоровлению. Это возможно лишь в двух случаях: сознание постепенно подбрасывает мне различные моменты, прожитые Евой, либо мне действительно снятся сны с ее участием.

И то, и другое — побочные эффекты оздоровления, о которых я должна немедленно сообщить корпорации, и они явно не сулят ничего хорошего, как для меня, так и для моей миссии в целом.

— Но мы не можем просто так взять и… — взволнованный голос Грейс обрывается на полуслове при моем появлении в холле. Одной рукой женщина смахивает подступающую к глазам светлую прядь волос, а другой удерживает малышку, которая так и норовит схватить со стола какой-нибудь боеприпас.

Настороженные взгляды всех присутствующих мигом приковываются ко мне, и у меня складывается ощущение, что каждый раз мы вновь и вновь возвращаемся к моему первому появлению в группе.

Они все еще не могут привыкнуть ко мне.

Или отвыкнуть от моего нынешнего обличия.

— Я имею в виду у нас трое детей, мы не можем так рисковать! — подытоживает Грейс, направляя тревожный взгляд в сторону главного.

— Вот именно, у нас дети, и мы не можем рисковать, — спокойно отвечает Рон, переплетая руки на груди.

Я наблюдаю, как нервно играют желваки на его лице, а напряженный взгляд хмуро скользит по ребятам. На нем по-прежнему сидит черная застиранная футболка-поло с поднятым вверх воротником, из-под которого торчат темные клешни скорпиона, изображенного на левой стороне его шеи. Поверх темных волос наспех накинута однотонная черная бейсболка и, оглядывая всех присутствующих в комнате, я замечаю, что подобный головной убор есть у каждого, кто так или иначе выходит за пределы пристанища.

— Брось, Грейс! — раздраженно проговаривает Сэм, демонстративно усаживаясь на громоздкий овальный стол. — Мы не можем всю жизнь находиться в этом обветшалом здании. Рано или поздно нас здесь накроют, и мы даже не сможем скрыться. Тем более, благодаря нашей подружке…

— Это все из-за тебя! — раздается крик Ханны, она угрожающе быстро направляется в мою сторону. — Если бы не ты, на нас бы не устроили охоту другие группы! Если бы не ты, мы бы сейчас не бежали и от них, и от корпорации зла…

— Тише, Ханна, — со зловещей улыбкой проговаривает Джеймс. Он приподнимает черную бейсболку, запускает руку в рыжеватые волосы и с особой медлительностью приподнимает кончики. — Не нужно с ней так разговаривать, она понимает только один язык.

За считанные мгновения он преодолевает расстояние между нами и резко замахивается, чтобы нанести мне удар. Я молниеносно реагирую на агрессию и мгновенно хватаю его за запястье, обезвреживая угрожающую атаку.

Пару секунд он с легкой ухмылкой смотрит на мою кисть, продолжающую удерживать его мертвой хваткой, и тут же свободной рукой производит резкий удар в челюсть. Я не успеваю заблокировать его рывок, но тут же реагирую моментально. После удара, еще толком не придя в себя, я с силой завожу его руки за спину и с грохотом припечатываю его щекой с столу. В воздухе раздается глухой стон вперемешку с вялым смехом, а я начинаю ощущать первые последствия удара: верхняя губа начинает нервно пульсировать, и с каждым мгновением я все отчетливее ощущаю неприятный железный привкус во рту.

— Какого хрена, Джеймс? — ошарашенно восклицает Сэм. — Я вообще-то первый хотел