Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оскар Эрхарт хмыкнул:
— Лейтенант Верро, вы не перестаете удивлять. Впрочем, наш пленник сообщил еще кое о чем. Будучи рядовым бойцом, он не знал, кто привозил мятежникам припасы, но однажды мельком видел людей, которые приезжали на черных грузовиках. Они не носили военной формы, однако разговаривали со странным грубым акцентом. Когда я только перебрался в Республику, местные так же отзывались и о моем произношении. А вы знаете, откуда я родом. Так что наш основной подозреваемый действительно Остеррианский Союз. Хотя это никак не объясняет того, что здесь делает наша экспедиция и почему командование приказало нам истребить всех, кто мог бы рассказать эту историю. Готов поспорить, если бы мы не явились в северный район раньше гвардии Коллиониса, то нам не удалось бы отыскать здесь и крупицы информации. Рыцари как никто другой знают, что верить можно только своим глазам и ушам. Как вы понимаете, это откровение может стоить вам жизни, если о нем станет известно не тем людям. Каков же ваш следующий шаг?
Алан задумался на секунду:
— При худшем сценарии мы можем повторить судьбу прошлой экспедиции. Несмотря на опасность мы должны предупредить кого-то из руководства. Генерал Коллионис и его заместитель, генерал-майор Стролл, явно для этого не годятся. Тогда остается третий человек в экспедиции, который обладает реальной властью и в то же время не имеет тесных связей с командующим экспедицией.
— Генерал-майор Бергман. Я уже трижды служил под его командованием и могу с уверенностью утверждать — настолько принципиального и верного истинным эллиадским идеалам человека нужно еще поискать. Что бы ни замышлялось в тени, ему там не место.
Алан кивнул:
— Тогда ему стоит довериться. Однако нужно соблюдать осторожность.
Уголки тонких губ майора поднялись.
— И это мне говорит человек, который в одиночку пришел в самое опасное место в городе и едва ли не прямым текстом выложил все подозрения первому встречному, да еще и выходцу из Остеррианского Союза? — Алан смог лишь беспомощно пожать плечами в ответ на укол главы Рыцарей. — Не смешите меня, об осторожности я знаю побольше вас и не хочу, чтобы я и мои люди стали жертвами закулисных интриг. Сегодня вечером я лично обращусь к генерал-майору Бергману и выясню, готов ли он нам поверить, а заодно покажу ему видеозапись с откровениями рядового Земаса.
Алан отдал честь и зашагал к выходу из ангара, когда его окликнул майор Эрхарт:
— Лейтенант Верро, не забывайте, теперь мы сообщники. Скоро я с вами свяжусь.
Лучи солнца бились о серовато-белую небесную гладь. Тень, что заливала уходящую к горизонту дорогу, подрагивала в изменчивых проблесках света. Три часа назад по ней прошла вооруженная колонна мятежников, оставив за собой две глубокие колеи. Алан заметил, что за последние годы солнце все чаще являло себя людям. Похоже, что густая завеса, накрывшая мир после Ядерной Катастрофы, разразившейся сто тридцать девять лет назад, неуклонно истончалась. Однако сейчас его больше беспокоило то, что он увидел и услышал десятью минутами ранее.
Надо же мне было влезть в эту авантюру и втянуть в нее других... Мое любопытство однажды загонит меня в гроб, а это не входит в мои планы на ближайшие лет пятьдесят.
Затем его голову посетила приятная мысль — если он сумеет отличиться в экспедиции, то по возвращении в Эллиад его могут наградить. А как известно каждому курсанту Военной Академии, самый распространенный вид вознаграждения в армии — это прощение долгов перед государством. В таком случае ему не пришлось бы служить еще пять лет или взамен выплачивать неподъемную денежную компенсацию. Тогда он бы сразу обрел желанную свободу.
Эх, размечтался.
Через пять минут он добрался до стоянки экспедиционного корпуса. С каждым шагом невнятный хор голосов становился все громче, словно он вновь оказался на шумных улицах Александрии. Среди густого леса из металла, резины и бронированного стекла сновали солдаты, сбившиеся в стаи по цвету формы. Смотря на бойцов, проливавших кровь ради государства, которое считает их людьми второго сорта, Теос задумался над тем, что не раз занимало его ум, когда он жил в столице, — за счет чего возможен существующий ныне порядок вещей.
Вероятно, каждый из Жителей Республики мечтает однажды стать гражданином и добиться для себя и своей семьи лучшей жизни. Но в то же время эта надежда служит для них оковами, удерживающими их в подчинении. Будто перед носом Жителей Республики постоянно висит морковка, которая удаляется от них каждый раз, когда те делают шаг в ее направлении. А по другую сторону решетки их ожидает страх потерять все то, что они нажили за годы кропотливого труда и верной службы. Тем более перед их глазами есть наглядный пример в виде Кандидатов на проживание, чье незавидное положение является для остального населения одновременно и устрашением, и утешением. Похоже на то, что Эллиад постоянно балансирует на тонкой грани между надеждой и страхом.
Приближаясь к штабу, Алан думал, с чего начать свой рассказ. Еще до начала экспедиции его не покидало дурное предчувствие, которое со временем все больше приобретало очертания реальности.
Глава 8. Мрачное торжество.
Одобрительный хохот разносился сквозь вечернюю прохладу. На просторной поляне, в самом сердце лагеря, разбитого экспедиционным корпусом, военное командование отмечало одержанные сегодня победы. Седовласый генерал армии Димитрий Коллионис восседал в центре длинного стола, драпированного красивой скатертью из красного бархата, точно король на пиршестве в его же честь. 82-летний военачальник выглядел лет на двадцать моложе своего реального возраста благодаря подтянутому телу, красивому мужественному лицу и неугасающей бодрости духа. Он носил яркую форму цвета лазури, увешанную медалями и орденами самой различной формы и величины. Аксельбанты изящными плетеным узором струились по диагонали от плеча до пояса, сливаясь с густой бахромой правого эполета. Воротник мундира сиял мозаикой из золота и целой россыпи бриллиантов, отражавших приглушенный
