этим. Я выбрал худший день лета для своей самой длинной пробежки за неделю. Почему? Потому что никто другой даже не подумал бы сделать что-то подобное, и это давало мне шанс еще раз доказать, что я необычный среди необычных. Я не был тем самым крутым котиком из учебки "Морских котиков", но я был ближе, чем когда-либо за последние годы.

Я бежал дальше в таком состоянии духа, какого не испытывал со времен Strolling Jim, дорожной гонки в Теннесси, которую я выиграл в 2016 году. Я спокойно преодолел эту дистанцию и пробежал эти 41,2 мили, как будто это был марафон, в темпе 7:07 на милю. За восемь миль до финиша я обогнал лидера гонки, а затем удержался, чтобы финишировать менее чем за пять часов и выиграть три минуты. В жестокой жаре Авалона я обнаружил такое же состояние души и тела и понял, что человек, которого, как мне казалось, я похоронил в себе благодаря слишком большому комфорту и успеху, все еще находится внутри меня и ждет, чтобы его высвободили.

На возвращении в "Строллинг Джим"... или я так думал.

Миру нужны врачи, юристы и учителя, но нам нужны и дикари, чтобы доказать, что все мы способны на гораздо большее. После десяти недель упорных тренировок и восьми недель тепловых тренировок я был на пути к тому, чтобы заново открыть для себя то, что, как мне казалось, я потерял.

 

Эволюция № 3

Многие мечты умирают во время страданий. Подумайте об этом. Мы воплощаем свои самые большие мечты, самые дерзкие цели, когда чувствуем себя в безопасности и тепле. Даже если вы испытываете финансовые, эмоциональные, духовные или физические трудности, ваш грандиозный план по преодолению трудностей, скорее всего, пришел к вам в момент комфорта, когда у вас было время оценить, где вы находитесь и как вы туда попали. Когда вы находитесь в пылу сражения, нет места для размышлений о больших перспективах. Когда все спокойно, даже временно, почти все может показаться возможным. Вот тогда-то вы и придумываете и планируете все это.

Затем вы начинаете действовать, и непредвиденные трудности отбрасывают вас назад. Всякий раз, когда вы вовлечены в напряженную борьбу, результат которой окажет серьезное влияние на вашу дальнейшую жизнь, вы будете испытывать себя на пределе своих возможностей - и эти моменты истины в рамках большого поиска могут потребовать от вас так много, что порой вы будете чувствовать себя не в своей тарелке. Когда это происходит, многие люди впадают в панику, потому что начинают верить, что они самозванцы, а их мечта на самом деле была фантазией. В мгновение ока они превращаются из целеустремленных и сосредоточенных людей в убежденных, что им не стоило даже пытаться. И они бросают дело. Прямо тогда. Прямо на месте. Находясь на грани, они не понимают, что есть что-то, что можно сделать, чтобы остановить эту спираль, несущую их вниз.

Они могут принять односекундное решение - думать, а не реагировать.

Во время моей второй Адской недели, когда я был в классе 231, я был настоящим ублюдком. Мы с Биллом Брауном были лидерами второго экипажа, и у нас было свое собственное соревнование, кто будет самым крутым во всем классе. Но среди нас был еще один парень, который привлек мое внимание - назовем его Мора. Он был примерно нашего роста, крепкий и подтянутый, и всякий раз, когда на пляже или в "Гриндере" становилось тяжело, он тяготел ко мне. Он не был членом нашей команды, но хотел подпитываться моей энергией, потому что мы с Биллом Брауном выступали на таком высоком уровне, что ад казался не только преодолимым, но и легким.

На второй день Адской недели Мора нашел меня в столовой с потерянным выражением лица и страхом в глазах. Я был занят тем, что набивал свои мокрые и песчаные карманы пакетами с арахисовым маслом, потому что мне нужно было топливо, чтобы выдержать наказание, о котором я знал. Даже съев столько калорий, сколько мог, через два часа я снова был бы голоден и съел бы почти все, даже арахисовое масло с песком и ворсинками. Мора смотрела на меня так, словно я был существом из другого времени, а я им и был. Я стал совершенно нелюдимым после двух дней пыток серфингом и беготни на лодке без сна. Теперь я был пещерным человеком. Мора, напротив, выглядел как травмированный современный человек, и это было подсказкой, что что-то не так.

"Привет, Гоггинс, - прошептал он, обводя глазами комнату. "Я больше не хочу здесь находиться". Скороварка Адской недели на время лишила его сна и рассудка, и он выглядел так, будто искал запасной выход. Это была паника в человеческом обличье, и я знал это, потому что именно так я себя чувствовал, когда первая волна обрушилась на меня в первый же час той самой Адской недели.

Тихий океан был холодным, как никогда, когда эта массивная шестифутовая стена воды подхватила меня, трижды перевернула и швырнула на мокрый песок. Как будто сам океан говорил: "Убирайся отсюда, сука!". И я послушался, потому что мои легкие все еще горели от пневмонии, из-за которой меня перевели в этот класс из класса 230 всего двумя месяцами ранее, и потому что вода была моим криптонитом.

Впереди было 130 часов адской недели, и я знал, что значительную их часть я проведу в холодном океане. Этот коктейль из отстойных мыслей заставил мой мозг посылать сигналы куда более тревожные, чем амбивалентность. Я не задавался вопросом, есть ли у меня то, что нужно, и готов ли я к этому моменту. Голос в моей голове говорил: "Я не очень-то хочу быть морским котиком".

Больше года я стремился стать "морским котиком". Я никогда ничего не хотел так сильно и не отдавался процессу так полностью, но, когда вы зациклены на страдании, бывают моменты, когда условия становятся невыносимыми, а импульс самосаботажа, основанный на шоке и страхе, кажется ясным. Я был в полушаге от того, чтобы добровольно отказаться от мечты, которая была способна изменить ход всей моей жизни.

Я взглянул на Билла Брауна, смирившись с тем, что скоро он будет стоять в одиночестве как самый плохой человек в классе 231. Затем, встав с колена на мелководье, я посмотрел на горизонт, где в море уходил эсминец. Инструкторы предупреждали нас, что если мы не пройдем обучение, то нас определят на такой корабль, где