— Слыхала я о твоих соседях, — неприязненно произнесла Верка. — Саша мне все о них рассказал.

— Что — все? — напряглась Карина.

— Как они тебя поработили, как ты уделяешь им все свободное время. По-моему, ты сошла с ума!

— С какой это стати? — возмутилась Карина. Вот оно, начинается! Снова Верка пытается поучить ее жизни. А Саша хорош гусь: обиделся на то, что они слета тапком не видятся, и наябедничал на Карину ее подруге. Небось вдвоем и придумали этот дурацкий вечер в кафе.

— С такой. — выпалила вошедшая в раж Верка, — ты живешь шведской семьей! Каринка, это же кошмар, неужели не понимаешь?

Карина почувствовала, как загорелись у нее щеки, точно она получила две оплеухи сразу.

— По какому праву, — начала она дрожащим от гнева, прерывающимся голосом, — по какому праву ты так со мной разговариваешь? Я что тебе, маленькая, несмышленая дурочка, которую можно воспитывать, втолковывать, что ей на пользу, а что нет? В чью жить можно вторгаться безо всяких церемоний? Вот уж не предполагала, что лучшая подруга должна исполнять функции судьи! Я просто не желаю больше тебя слушать! — С этими словами Карина бросила трубку на рычаг.

Через секунду телефон занюнил опять.

— Ну что ты. Кариша! Не сердись! — В голосе Верки слышалось раскаянье. — Я же вовсе не хотела тебя обидеть. Не хочешь, как хочешь! Никто насильно не собирается тебя никуда тащить.

— Благодарю. — язвительно ответила Карина.

— Я просто беспокоюсь о тебе, — мягко проговорила Верка.

— Не беспокойся! Я взрослая девочка Михаил Юрьевич Лермонтов к этому времени уже погиб на дуэли, написав все свои бессмертные произведения.

— Хорошо, хорошо, — согласилась Верка. — Я тебе еще позвоню. Ближе к делу. А пока — адью!

— До свиданья.

Карина повесила трубку. Настроение было безнадежно испорчено, потому что она вдруг поняла, что Верка абсолютно права.

Кем она стала? Старой девой, приживалкой при чужой семье! Как она могла докатиться до этого? Она, молодая, красивая, образованная, талантливая? Почему, вместо того чтобы жить полной жизнью, любить, быть любимой, рожать своих детей, работать на интересной работе, она заперла себя в четырех стенах, похоронила в музыкалке, дала себя сожрать шкальной администрации и лелеет надежду растить чужого младенца? Как она смела гак с собой обойтись?

Ее душили самые горькие, тяжелые и безотрадные слезы — слезы досады. За прошедшую юность, не принесшую ничего, кроме разбитых надежд и разочарования, за бесцельно уходящую молодость, за не нужную никому красоту.

Что проку в ее заботе о Леле? Та счастливица, рядом с ней любимый человек, скоро она станет матерью и испытает все то, что никогда не придется испытать самой Карине! И не она должна утешать Лелю, а наоборот, совсем наоборот!

Карина судорожно вздохнула и вытерла глаза.

Вера права, с этим пора покончить, и немедленно. Прямо сегодня, сейчас!

Карина решительно разбила яйцо в сковородку. Позавтракав, она накрасилась с особой тщательностью, а затем облачилась в самый лучший свой наряд: облегающие брюки из пятнистой лайки, которые Саша называл «змеиными», и тонкий черный шерстяной джемпер. Комплект этот выглядел на Карине очень эффектно, подчеркивая изящную талию, а черный цвет необыкновенно шел к ее светло-русым волосам и зеленоватым глазам.

Подумав чуть-чуть, она залезла в «дачные» доллары, отложенные для крупных покупок, и вытащила две купюры по сто баксов. Надела дубленку и вышла на улицу.

Распрямив плечи и высоко подняв голову, Карина прошествовала в торговый центр, миновала «товары для беременных» и остановилась в дверях модного бутика.

Салон был пуст. Продавщица, сидевшая с книжкой в руке, подняла на Карину глаза, и скука на ее лице сменилась выражением заинтересованности.

— Чем вам помочь? — вежливо осведомилась она.

— Меня интересуют вечерние платья, — ледяным тоном произнесла Карина.

— Пойдемте. Я покажу вам, что у нас есть, — приветливо улыбнулась девушка. — Как раз позавчера привезли новую коллекцию из Англии.

Карина прошла в примерочную и не спеша перемерила не менее семи платьев — строгих, закрытых, черных, серебристых, с оголенными плечами, романтических бордовых и синих. Наконец она остановила свой выбор на тускло-лиловом бархатном платье, по подолу отделанном люрексом, с глубоким вырезом и длинными рукавами. Она повертелась перед зеркалом, оглядывая себя со всех сторон.

— Великолепно! — искренне восхитилась продавщица. — И сидит безупречно, и стиль идеально ваш. Берете?

— Беру, — решительно выдохнула Карина.

Платье стоило как раз сто девяносто долларов.

«И даже недорого!» — удовлетворенно решила Карина. Как там в рекламе — «ведь я этого достойна»!

Из магазина она вышла все той же гордой походкой, не спеша осмотрелась, заметила у обочины красивого, молодого парня, протирающего губкой тонированное стекло «БМВ», и, дождавшись, пока тот поднимет голову, послала ему ослепительную улыбку.

Парень удивленно застыл на месте, потом тоже заулыбался, с любопытством разглядывая Карину. Та помахала ему кончиками пальцев и, повернувшись, двинулась к дому.

Она конечно же позвонит вечером Верке, скажет, что передумала, и пойдет в кафе. Пойдет в этом самом потрясающем платье, и пусть все видят, какая она неотразимая, загадочная, романтичная и желанная. Пусть Саша сгорает от страсти, а другие сходят с ума от зависти к нему.

Карина еще зашла в универсам и купила свои любимые креветки, бутылку пива и торт-мороженое в виде ананаса. Она это заслужила. И никаких сегодня Лели и Олега. Хватит ей чужих проблем, она намерена добиться от жизни самого лучшего. Какие ее голы?

18

Чрезвычайно довольная собой, Карина вернулась домой. Щеки ёе разрумянились от легкого ноябрьского морозца, за спиной ощущались крылья. Она поставила сумки на галошницу, сняла сапоги и дубленку, улыбнулась своему отражению в зеркале.

И в это время в дверь позвонили.

«Только не это! — с тоской подумала Карина. — Конечно же это Леля. Пришла снова плакаться в жилетку». Увы, придется что-нибудь придумать, чтобы избавиться от нее на сегодняшний вечер. Пока на сегодняшний. А там будет видно.

Она решительно распахнула дверь. На пороге стоял Олег — как всегда, в длинном, пестром свитере, в джинсах, с сумрачным и угрюмым лицом. Он мельком глянул на Карину, и та, по обыкновению, почувствовала некоторую неловкость. И туг же одернула себя.

Что же это она! Сегодня ее день, и никому не позволено смотреть на нее пренебрежительно. А ей не пристало ни перед кем опускать глаза. Карина взглянула на Олега с вызовом. У того на мгновенье брови удивленно взметнулись вверх, и туг же лицо его снова стало мрачным и отрешенным.

— Слушай, — сказал он, — Лелька не у тебя?

— Нет. — покачала Карина головой.

— Как — нету? — недоверчиво переспросил Олег