— Тебе нравится твоя комната? — нарушил паузу Майкл, и она, прежде чем ответить, вытерла о салфетку липкие пальцы.

— Да, она очень… милая, — тщательно подбирая слова, сказала она. — Я даже не ожидала.

— Не ожидала? — Он нахмурился.

— Она такая… женская. — Сара покраснела. — Наверное, это комната миссис Трегоуэр?

— Которую миссис Трегоуэр ты имеешь в ВИДУ? — Он опять откинулся в кресле и не слишком спешил ей помочь, пристально глядя на нее сквозь полуопущенные темные ресницы. Сейчас, когда он был спокоен, его глаза были орехового цвета, но Сара уже знала, что, когда загораются от гнева, они напоминают расплавленное золото.

— Как? Я имею в виду мать вашего… вашего… мать Адама, — смущенно сказала она. — Диана не выбрала бы себе ничего такого… такого незамысловатого.

— Нет?

Сара вздохнула.

— Нет, — твердо сказала она. — И потом, она… она, наверное, жила в комнате вашего брата, да? — Она помолчала. — Это… это не ее комната, верно?

Опять воцарилось неловкое молчание, и наконец Майкл подтвердил верность ее высказывания.

— Да, — согласился он, — это не ее комната. Но и не матери Адама.

— Вот как! — Сара покраснела. — Тогда… тогда чья же?

Его глаза гневно сверкнули.

— Попробуй угадай.

Сара положила руки на подлокотники кресла и крепко сжала их.

— Вашей… матери? — рискнула она и, когда он кивнул, спросила: — Но как это может быть? Вы же сами говорили, что…

Выражение лица Майкла было непроницаемым.

— Что? Что я родился до того, как умерла Аделаида? — Он криво усмехнулся. — Неужели ты не знаешь, как это бывает? Давно пора!

— Знаю, конечно. — У Сары горело лицо. — Я только хотела сказать… что… что это странно. Что ваша… ваша мать жила в доме, пока… пока была жива миссис Трегоуэр.

— Этого я не говорил.

Чтобы досадить ей, Майкл прикидывался туповатым, и Сара с отчаянием смотрела на него.

— Но вы сказали…

— Я только сказал, что в комнате, в которой ты живешь, жила моя мать.

Так оно и было. Но после смерти Аделаиды.

Сара ничего не могла понять.

— Но если его жена… умерла…

— Ты хочешь сказать, почему тогда он не женился, — сухо спросил Майкл, — а жил с содержанкой?

Сара нервно перевела дыхание.

— Это… это совершенно меня не касается.

— Неужели? — Майкл смотрел на нее с насмешкой. — Тогда почему ты так жадно слушала россказни старой матушки Пенуорти?

— Ничего я не слушала, — возмутилась Сара. — Я… она со мной просто разговаривала. Я ее ни о чем не расспрашивала. И вообще, — она с вызовом повернулась к нему, — как вам не стыдно подслушивать!

На какое-то мгновение ей показалось, что она зашла слишком далеко. Он выпрямился и, не улыбаясь, пристально смотрел на нее. Его глаза загорелись янтарным блеском, у рта появились жесткие складки. Когда у нее от напряжения уже побелели пальцы и сердце заколотилось в ушах, его губы дрогнули в улыбке восхищения.

— Один — ноль, — прокомментировал он, глядя ей прямо в глаза. — Кто бы мог подумать, что под этой бледной красотой скрывается огонь?

У Сары повлажнели пальцы, и она бессильно откинулась на спинку кресла. Такие поединки были ей не по силам, и она потянулась за чашкой, чтобы хоть чуть-чуть подкрепиться сладким чаем. Но напряжение последних минут отпечаталось на ее лице, и Майкл с тревогой заметил темные круги у нее под глазами.

— С тобой все в порядке? — спросил он, не отводя от нее глаз. — Ты вдруг вся… побелела. Что я такого сказал? Может, я испугал тебя?

— Вовсе нет, — слабо и совсем неубедительно выдохнула Сара, и он нахмурился.

— Да что с тобой? Иногда ты кажешься… я не знаю, как сказать… та — кой… хрупкой! Как кристалл. И такой же многогранной.

Сара поставила чашку на столик.

— Извините…

— И прекрати извиняться каждый раз, когда я что-нибудь ляпну. — Он вскочил, повернулся к каминной полке и положил на нее сжатые в кулаки руки. — Ты или очень наивна, или очень умна. Никак не могу понять.

— Не можете? — Это все, что Сара нашлась сказать, но он не слушал ее.

— Не могу, — резко сказал он. — Я не знаю, насколько ты невинна в плане секса, но в любом случае ведь невинность определяется не одной физиологией — это скорее состояние души. Господи, помоги! Я первый раз в жизни встретил такую женщину!

Сара беспомощно пожала плечами. Что она могла ему на это сказать, тем более что его слова были слишком откровенны, чтобы ее успокоить. Но меньше всего ей хотелось, чтобы он что-нибудь заподозрил, и, скинув ноги с табуретки, она сказала:

— Пожалуй, я пойду к себе, если вы не возражаете. Мне бы хотелось принять душ перед… перед ужином, и у меня есть кое-какие дела…

— Подожди! — Он повернулся к ней лицом, взял ее за руку и смотрел на нее одновременно изучающим и умоляющим взглядом. — Будет лучше, если ты все узнаешь от меня, а не соберешь по мелочам от нее… — Она поняла, о чем он, но Майкл помолчал, прежде чем продолжить: — Ты слышала про бродяг, да? Поняла, что имела в виду миссис Пенуорти?

Сара покачала головой.

— Честное слово, это совсем ни к чему… — начала было она, но он перебил ее:

— Позволь мне судить об этом. — Он мрачно усмехнулся. — Тебе не мешает знать, кто пытался тебя соблазнить.

Сара приоткрыла рот и коротко вздохнула.

— Так… ваша мать была цыганка?

— Да, цыганка.

— Она умерла?

— Умерла. — Он помолчал. — Она умерла на болоте. Говорят, замерзла.

Она тогда убежала от моего отца.

Все это Майкл произнес ровным, бесстрастным голосом, но Сара почувствовала, что он кипит от гнева. У нее возникли новые вопросы, но она знала, что не имеет права задавать их. В голову приходили пустые слова сочувствия, но она не произнесла их вслух. Он рассказал ей об этом совсем не потому, что нуждается в ее сочувствии; Сара подумала, осознает ли он, что все сильнее сжимает ее запястье.

— Теперь ты поняла, почему я так разозлился, когда узнал, что ты днем куда-то ушла, — тихо сказал он. — Хотя у нас с тобой совсем другие отношения. Ведь моя мать не хотела выходить замуж за моего отца.

Сара приоткрыла рот от удивления.

— Да, но… я хочу сказать… вы не правы. Ведь ваша мать жила здесь.

Вы сами говорили.

— Не по своей воле, поверь мне. Когда ее отец узнал, что она беременна, он выставил ее. Мой отец устроил ее жить в деревне, пока я не родился. Понимаешь, она была совсем беспомощной. У нее не было денег, не было родственников, которые могли бы ей помочь. Отец содержал ее и меня, пока не умерла Аделаида. Потом он привез нас в Равенс-Милл.