в людях в зависимости от уровня их разума. Многое из сказанного выше может вести и в конечном счете ведет к схоластике и мистицизму, но у Аристотеля эти возвышенные мысли сдерживались прозаичностью и умеренностью. Аристотель первым разграничил различные области науки: теоретические, производительные и практические. У теоретических наук нет иной цели, кроме постижения истины и размышлений о ней; к этой области относятся математика, физика, метафизика (первая философия, теология). Производительные отрасли связаны с искусствами. Практическая философия стремится управлять человеческими поступками; две ее главные области – этика и политика. Несмотря на ее недостаточность, Аристотелева классификация оказала очень сильное влияние на все развитие философии и науки вплоть до наших дней.

Его энциклопедические замыслы кажутся вполне простыми по сравнению с нашими. Он не мог не верить, что всего можно достичь путем накопления определений (вот почему выше я употребил слово «учет»). Его определения не были пояснительными; они ограничивались словами. Для современного человека этого совершенно недостаточно, но пришлось начинать с таких определений и постепенно наполнять их все более глубоким смыслом.

Научное познание чего-то возможно, когда нам известны его причины, а главная причина – это сущность. Нам следует знать разнообразие каждого вида, что означает перечисление и описание. Идеи, все более общие, не излагаются априори, но образованы из наблюдений о растущем количестве вещей. Аристотель, его коллеги и ученики накопили большое количество наблюдений; они неплохо анализировали, описывали и давали разумные истолкования. Хотя их терминология часто искусственна, почти вся она уместна и сохранилась в современных языках. К сожалению, поиски сути вещей открывали дверь в метафизику; разъяснения часто грешат многословием, а перечисления – неполнотой. Аристотель не понимал их неполноты и часто завершал перечисление словами cai para tauta uden («а сверх того ничего»); он, что вполне естественно, считал себя ближе к цели, чем он был или мог быть. Его школа сделала так много, что его иллюзии вполне простительны; иллюзии полного знания куда менее простительны сегодня.

Его философию можно признать удовлетворительной, так как она исполнена здравого смысла и умеренна. Грекам пришлась по душе любовь Аристотеля к порядку, к ясности и аккуратности изложения. После эпохи язычества, когда религиозный пыл нарастал, можно было сохранить его философию единственным образом – сочетать ее с догматической теологией других народов, что и совершали различные ученые, например Ибн Рушд для мусульман, Маймонид для иудеев, Фома Аквинский – для христиан.

Иногда говорят, что учению Аристотеля по сравнению с мистическими отпочкованиями недостает человечности, нежности и даже идеалов. Очень обманчивая точка зрения! Главным для него был научный идеал, обнаружение истины, идеал, который всегда находится впереди, однако служит ориентиром в темноте. Аристотелево понятие науки недостаточно по сравнению с нашими понятиями, но это неизбежно. Благодаря его склонности к компромиссу его обвиняли в заурядности; вот еще один способ сказать, что у него не было идеалов. Такое отношение кажется мне очень несправедливым. Аристотель, как мог, старался достичь истины; он не был в состоянии так же ясно и глубоко, как мы, понять, что истина (научная истина) недостижима, хотя мы можем бесконечно приближаться к ней.

«Органон»

Как ни странно, в классификацию Аристотеля не включена логика; она считалась своего рода несущественным вступлением к философии и науке. Однако Аристотель посвятил логике ряд книг, которые составляют величественный портик у входа в храм его трудов.

Эти книги, числом не менее шести («Категории», «Об истолковании», «Первая аналитика», «Вторая аналитика», «Топика», «Софистические опровержения»), вместе носят название «Органон», то есть «Инструмент, метод». Они представляют собой типичный инструмент для философского общения. Сегодня никто не будет изучать логику по Аристотелеву «Органону», и достаточно легко найти в нем огрехи, главный из которых – избыточное многословие. И все же «Органон» – поразительное творение, возможно величайшее из многих трудов, которым мы обязаны ему, и, несмотря на все огрехи, очень живучее. Аристотель изобрел логику и написал первые трактаты по ней, трактаты поразительной сложности и поразительной силы.

В этих трактатах рассматриваются и анализируются такие вещи, как десять предикатов или категорий (сущность, количество, качество, отношение, место, время, положение, обладание, действие, претерпевание), качество, количество и преобразование суждений, силлогизм и его правильные фигуры, демонстрации путем дедукции и индукции, классификация заблуждений, искусство верных доводов против искусства спора (диалектика) и т. д. Все это обсуждалось и до Аристотеля софистами, а затем более систематизированно в Академии и Ликее, но Аристотель первым свел все понятия воедино, показав другим их пропедевтическую значимость и снабдив мир Запада основополагающим инструментом, универсальным ключом к философской и научной дискуссии.

Таким инструментом можно с легкостью злоупотреблять – и им злоупотребляли и по-прежнему злоупотребляют логики, которые любят логику ради нее самой, но мы не можем обвинять в этом Аристотеля. С другой стороны, нет сомнения: его громадное влияние и авторитет в Средние века и позже во многом объясняются тем, что он создал «Органон». Абстракция этого труда обладала двойным действием: расхолаживала некоторых читателей и увеличивала их суеверное почтение к автору. В Новое время подобное парадоксальное явление было довольно частым. Изумляясь непонятным (для них) сочинениям того или иного математика, люди необычайно податливо принимали на веру его философские взгляды. Похоже, они считали: из-за того, что они не способны понять его математику, не стоит и пытаться понять его философию; последнюю можно принять на веру, как и первую. Естественно, создатель «Органона» в общем мнении стал обладателем всех знаний.

XX. Математика, астрономия и физика во времена Аристотеля

Математика

Аристотель-математик

Аристотель, проведший двадцать лет жизни в Академии и рядом с ней, не мог не быть математиком. Хотя его не считают профессиональным математиком, таким как Евдокс, Менехм или Тевда, все же он не был дилетантом, как Платон. Последнее можно доказать в положительном смысле множеством его математических изысканий и в отрицательном – отсутствием у него интереса к математическому оккультизму и вздору, позорящему мышление Платона. Аристотель получил неплохую, но не самую лучшую подготовку и стремился избегать технических трудностей. Возможно, он был хорошо знаком с идеями Евдокса, но не так хорошо с идеями других своих современников, например Менехма. У него часто встречаются ссылки на несоизмеримые количества, но единственный приведенный им пример – простейший из всех, иррациональность диагонали квадрата по отношению к его стороне. В первую очередь Аристотель был философом; в его целях таких математических познаний вполне хватало. Учитывая все вышесказанное, Аристотеля можно назвать одним из величайших математиков среди философов; в этом отношении его превзошли лишь Декарт и Лейбниц. Почти все его примеры научного метода взяты из