Научные взгляды и достижения Аристотеля будут обсуждаться ниже; наша цель – показать его в его целостности. Возможно, простейший способ достичь цели – сравнить Аристотеля с его старым учителем Платоном. Научная подготовка последнего сводилась к математике и астрономии; подготовка Аристотеля лежала в основном в области медицины. Его отец Никомах был асклепиадом, а традиции асклепиадов передавались напрямую от отца к сыну. Возможно, юный Аристотель посещал пациентов вместе с отцом или ассистировал ему в операционной; во всяком случае, при своей наблюдательности он не мог не впитывать слов отца и, самое главное, не впитывать эмпирическую точку зрения. Математику, особенно такому, как Платон, вдохновленному арифмологией пифагорейцев, довольно было априорных понятий о Вселенной; врач же довольно быстро понимал, что следует как можно меньше предполагать и предсказывать, а вместо того наблюдать, делать заметки и делать благоразумные выводы с помощью индукции и дедукции. Считалось, что Платон одарен богатым воображением и мягкосердечием, хотя некоторые места в «Государстве» и «Законах» свидетельствуют о том, что он был способен и на крайнюю жестокость. Аристотель был жестким экспериментатором. При этом необходимо помнить, что Аристотель начал свою интеллектуальную жизнь платоником и так до конца и не избавился от некоторых платоновских фантазий. По-моему, это доказывает его величие; Аристотель никогда не был догматиком, как его учитель, и настолько остро ощущал тайны жизни, что даже в своем растущем сопротивлении Платону оставался в чем-то платоником.

Аристотель обладал некоторым знакомством и с греческими оккультными обрядами; как и Платон, он сравнивал интуитивное знание с инициацией в мистериях, избегая, впрочем, мистических преувеличений. Он высоко ценил воодушевление и мистические, а также целительные культы, но создавал рациональную систему мышления, которую можно передать другим. Он различал два вида знания (интуитивное и дискурсивное) и два способа психологической жизни (интеллектуальный и эмоциональный). При этом он считал, что эмоциональную жизнь, хоть она и важна, следует регулировать самоограничением вместо того, чтобы возмущаться оргиастическими ритуалами. Один из его учеников, Клеарх из Соли, пишет, что Аристотель, посетив сеанс гипноза, был убежден, что душу можно отделить от тела; это доказывает его непредубежденность. И все же он всегда стремился отыскать научное объяснение всему. Его остаточный мистицизм очень похож на мистицизм великих ученых всех эпох – скромных, благоразумных и всегда помнящих о бесконечной сложности Вселенной.

Одно из его фундаментальных понятий, выраженное словом «телеология», можно назвать мистическим, ибо его невозможно обосновать до конца. Это понятие типично для отношений Платона и Аристотеля, так как произошло от платоновских Идеи или Формы, первичной по отношению к существующим объектам, как их метафизическое лоно. Для Аристотеля Идея – недостижимая цель. Платон пытался доказать, что перемены ведут к упадку и разложению; Аристотель, наоборот, считал перемены движением к идеалу. Платон отрицал возможность прогресса, а Аристотель такую возможность принимал. Все меняется из-за заложенных внутри возможностей; все меняется, чтобы достичь совершенства или приблизиться к нему. Идея или Форма заключена внутри (как взрослая особь в зародыше), а не снаружи. Судьба того или иного предопределена их скрытой нереализованной сутью. Эволюция происходит сама по себе, а не в силу каких-то естественных последствий, вызванных материальными причинами, которые как бы подталкивают сзади, но благодаря конечным причинам, которые тянут спереди. Все сущее движется к своему концу (который потенциально заложен внутри); развитие определяется целью. Мир постепенно реализуется благодаря трансцендентальному Замыслу, который можно называть и Божественным Провидением.

Аристотель понимал, что механизм и цель взаимно дополняют друг друга и неразделимы; механическое объяснение или ведущую причину следует искать в изучении природы. В его время немыслим был практически ни один механизм (например, физиологический); поэтому оставалось лишь телеологическое объяснение.

Нынешнему ученому подобные объяснения кажутся по большей части пустословием. Бесполезно спрашивать «почему», скажет он; достаточно как можно осторожнее ответить на вопрос «как?». Аристотель раньше времени пытался ответить на вопрос «почему?» и отдавал этому вопросу первое место. Был ли он во всем не прав? Вопрос, может быть, и преждевременный, однако он не был тщетным; в первом приближении он обладал направляющей ценностью. Отдавая Аристотелю должное, следует также помнить, что: 1) его понятие конечных идей (телеология) стало громадным шагом вперед по сравнению с платоновской концепцией зачаточных Идей; 2) телеологические объяснения, даже недостаточные, все же очень полезны; ими, сознательно или бессознательно, пользуется каждый ученый. Цель (предназначение) того или иного органа помогает понять и запомнить его анатомию и физиологию; 3) виталисты пользуются телеологическим языком, а их среди нас еще много; невозможно подавить точку зрения виталистов; она уклоняется от всех ударов и возникает снова в новой форме; 4) наконец, если принимать Божественное Провидение, невозможно отрицать телеологию.

Телеологические явления природы вполне очевидны; соответствуют ли они внутренней реальности, или они – просто иллюзии? Вопрос можно поставить иначе: правомерен ли довод о замысле, или это парадокс? Аристотель первым воспользовался этим доводом и придавал ему большое значение. Кто будет последним? Аристотелева телеология – одно из доказательств его гениальности.

Телеологическая точка зрения подразумевала понятие эволюции, движение к идеалу, прогресс. Чтобы понять предметы и явления, мы должны постичь их цель, их происхождение и рост. Аристотель в первую очередь прикладывал свои идеи к естественной истории, а не к истории человечества; иначе его пришлось бы считать одним из первых историков науки.

В первую очередь Аристотель был энциклопедистом. Если (отчасти) не считать Демокрита, он был первым энциклопедистом. Его предшественники-философы пытались объяснить Вселенную, но Аристотель, разделявший их устремления, первым понял, что такое объяснение следует предварить как можно более подробными учетом и описанием. Он не просто осознавал такую потребность, но, что еще примечательнее, удовлетворял ее. Его труды в целом представляют энциклопедию доступных знаний, большинство из которых было добыто им лично или под его руководством. Конечно, в его энциклопедии нетрудно обнаружить пробелы и ошибки. И все же самое поразительное, что она оказалась самой лучшей, всесторонней и долговечной.

Энциклопедическая цель подразумевает веру в то, что во Вселенной существуют некое единство и порядок, и убежденность, что такие же единство и порядок должны передаваться нашим знаниям о ней. Единство доказывается изучением первых принципов (философии, теологии), порядок – надлежащими классификацией и описанием.

Что касается первых принципов, в каждом живом существе есть душа, а в каждой душе есть нечто божественное, нечто связанное с чистым разумом. Бог существует, ибо это необходимый принцип, начало и конец всего, перводвижитель. Все движение и вся жизнь символизируют громадное и вселенское стремление к совершенству, к Богу; в низших формах существования такое стремление выражено неясно, но все больше проясняется