Тот похвалил их, что они не скрыли полученного подарка, потребовал себе половину и на следующий день сам отправился в Сенат и разрешил дело в пользу Хорвата.

Нарышкин же промолчал о деньгах от Хорвата, и Петр III отнял их у него все и несколько дней подряд издевался над ним, спрашивая его, куда он дел полученные деньги…

Возмущение петербургских вельмож по поводу несчастных переселенцев, нечаянно попавших в рабство, в устах рабовладельцев, какими были эти вельможи, выглядело бы несколько странно, и поэтому надо полагать, что причина возмущения – в жестоком обращении с Львом Нарышкиным.

Разумеется, шутовство не украшает императора, но, с другой стороны, ведь таких взяточников, как Нарышкин, не Петр III взрастил. Они достались ему в наследство. И Петр III попытался исправить их. Другое дело, что вел он себя при этом как ребенок…

Но он, как мы говорили, и был ребенком.

Не умея исправить положения дел, он продолжал укрываться в своем ребячестве от той лжи и подлости, что обрушилась на него…

Смерть тетки Петр III тоже воспринимал как новую игру, и, как к игрушкам, относился он к русской армии, которую немедленно приказал переодеть и перемуштровать, и к Русской Церкви, из которой приказал вынести все иконы святых мучеников, и к самой Российской империи…

Всего полгода длилось правление Петра III, но за эти месяцы он сумел сделаться ненавистным всем, за исключением разве только продажного дворянства, которому Петр III даровал вольность, то есть освободил дворян от обязательной государственной службы…

«Памятниками неудачного борения аристократии с деспотизмом остались только два указа Петра III о вольности дворян, – писал А.С. Пушкин, – указы, коими предки наши столько гордились и коих справедливее должны были бы стыдиться».

Родная сестра возлюбленной императора Елизаветы Романовны Воронцовой, Екатерина Романовна Дашкова, принимавшая самое активное участие в организации переворота, дала довольно точную характеристику Петру.

«Он не был зол, но ограниченность его ума, воспитание и естественные наклонности выработали из него хорошего прусского капрала, а не государя великой империи».

И еще…

«Поутру быть первым капралом на вахтпараде, затем плотно пообедать, выпить хорошего бургундского вина, провести вечер со своими шутами и несколькими женщинами и исполнять приказания прусского короля – вот что составляло счастье Петра III, и все его семимесячное царствование представляло из себя подобное бессодержательное существование изо дня в день, которое не могло внушать уважения. Его разбирало нетерпение отвоевать у датского короля клочок земли, на который он заявлял свои права, и он не захотел даже дождаться коронации, чтобы начать войну».

Тут Екатерина Романовна Дашкова, разумеется, права.

Именно подготовка к войне и переломила окончательно настроение гвардии, толкнула ее на сторону заговорщиков.

Сохранилась переписка Петра III с прусским королем Фридрихом II.

Мы уже рассказывали, что Фридрих, узнав о намерении Петра III отправиться за границу для ведения войны с Данией за голштинские владения, не на шутку встревожился. Пытаясь удержать своего поклонника от опрометчивого шага или хотя бы обезопасить себя при этом, он писал:

«Признаюсь, мне бы очень хотелось, чтоб Ваше Величество уже короновались, потому что эта церемония произведет сильное впечатление на народ, привыкший видеть коронование своих государей.

Я вам скажу откровенно, что не доверяю русским.

Всякий другой народ благословлял бы небо, имея государя с такими выдающимися и удивительными качествами, какие у вашего величества, но эти русские, – чувствуют ли они свое счастье (здесь и далее выделено мной. – Н.К.), и проклятая продажность какого-нибудь одного ничтожного человека разве не может побудить его к составлению заговора или к поднятию восстания в пользу этих принцев брауншвейгских?

Припомните, ваше императорское величество, что случилось в первое отсутствие императора Петра I, как его родная сестра составила против него заговор!

Предположите, что какой-нибудь негодяй с беспокойною головой начнет в ваше отсутствие интриговать для возведения на престол этого Ивана, составит заговор с помощью иностранных денег, чтобы вывести Ивана из темницы, подговорить войско и других негодяев, которые и присоединятся к нему: – не должны ли вы будете тогда покинуть войну против датчан, хотя бы все шло с отличным успехом, и поспешно возвратиться, чтоб тушить пожар собственного дома.

Эта мысль привела меня в трепет, когда пришла мне в голову, и совесть мучила бы меня всю жизнь, если б я не сообщил эту мысль вашему императорскому величеству; я здесь в глубине Германии; я вовсе не знаю вашего двора: ни тех, к которым Ваше Величество может иметь полное доверие, ни тех, кого можете подозревать, поэтому вашему высокому разуму принадлежит различить, кто предан и кто нет; я думаю одно, что если вашему величеству угодно принять начальство над армиею, то безопасность требует, чтобы вы прежде короновались и потом, чтоб вы вывезли в своей свите за границу всех подозрительных людей. Таким образом, вы будете обеспечены»…

Именно тогда и состоялось знаменитое свидание Петра III с шлиссельбургским узником.

«Что касается Ивана, – писал он, успокаивая Фридриха II, – то я держу его под крепкою стражею, и если б русские хотели сделать зло, то могли бы уже давно его сделать, видя, что я не принимаю никаких предосторожностей. Могу вас уверить, что когда умеешь обходиться с ними, то можно быть покойным на их счет…»

Любопытны тут и опасения Фридриха II насчет Иоанна Антоновича, и уверения Петра III, что если б русские хотели сделать зло, то могли бы уже давно его сделать…

Если Петр III действительно был по-детски наивным, то опытного политика Фридриха II в наивности не упрекнешь. Однако, как мы видим, и он совершил серьезную ошибку – указав Петру III вместо подлинной опасности (Екатерина II) на мнимую…

Любопытен и другой совет Фридриха II – забрать с собою в поход всех опасных придворных, которые в отсутствие императора могли бы составить заговор.

Совет этот, по сути дела, послужил катализатором переворота.

Фридриху хорошо было известно, что его «друг» умеет хранить свои тайны, по меткому замечанию Екатерины II, как пушка выстрел.

И точно…

Прочтя письмо Фридриха, он рассказал о совете прусского короля одному из заговорщиков, более того, приказал ему готовиться следовать за ним в армию в качестве волонтера. Какую реакцию вызвал этот совет и у будущего волонтера, и у других кандидатов в волонтеры, гадать не надо. Если и были у этих придворных сомнения в необходимости государственного переворота, то теперь таких сомнений не осталось.

И вот тут и задаешься вопросом: действительно ли Фридрих II так плохо ориентировался в реальном раскладе сил при русском дворе?