то на статую, то на фонтан, дожидалась нас и летела дальше.

– А ты уверена, что ей можно доверять? – сквозь зубы спросил герцог.

– Она уже нас выручала, – ответила я, изо всех сил вглядываясь в полумрак галерей. – Да и вряд ли может быть хуже…

– Твоя правда…

Я уже не чуяла под собою ног, Агата спотыкалась на каждом шагу, а время уходило… Кто знает, вдруг снаружи уже смеркается?

Синица вдруг звонко чирикнула, привлекая внимание, и уселась на непонятную замысловатую штуковину – канделябр не канделябр, вешалка не вешалка, дерево не дерево, я так и не поняла, что это такое и для чего предназначено. Птичка чирикнула снова и перепрыгнула с одного завитка на другой. Дальше она не полетела.

– Что, пришли? – спросила я. Перед нами была глухая стена. И я ничего не видела, никакого прохода, как тогда, в склоне холма.

Герцог выразительно промолчал, а Агата тяжело вздохнула. Правда, тут же встрепенулась:

– Маргрит, а ведь я тоже не видела входа! И шла, зажмурившись, ты меня провела. Может, и тут так получится?

– Но там-то хоть я видела, куда иду, – возразила я. – Хотя попытка не пытка…

Я зажмурилась, стараясь рассмотреть в ставшей кромешной темноте хоть намек на проход! И… точно, на стене что-то было, будто из-за двери сквозь щели лился свет.

– Кажется, это здесь, – сказала я, не открывая глаз. – Давайте руки. И закройте глаза.

Сжав их ладони, я шагнула вперед, решив, что в крайнем случае просто разобью себе лоб, и…

В лицо повеяло ветерком с запахом лесной прели.

– Спасибо, синица! – успела выкрикнуть Агата, когда мы буквально скатились с холма – склон оказался крутым. Птица вывела нас совсем не туда, откуда мы пришли, круг фей оказался намного правее – я его разглядела, когда проморгалась и привыкла к солнечному свету.

– Должно быть, это черный ход, – словно прочитал герцог мои мысли. – Нам с тобой весьма подходит, не так ли, Маргрит?

– Пожалуй, – вздохнула я, поднимаясь и отряхиваясь. – Главное, солнце еще высоко! Идем скорее…

Идти было недалеко, а на солнце и свежем воздухе будто прибавилось сил! Агата тоже зашагала веселее, но вот герцог шел все медленнее. Хотя, должно быть, он просто не привык ходить босиком по земле – это все же не гладкий каменный пол, тут и колючки попадаются, и камни, и кочки.

Браст, укрытый от солнца под деревьями, учуял хозяина издалека и призывно заржал, пританцовывая на месте от нетерпения. Герцог словно очнулся, прибавил шагу и вскоре уже обнимал верного коня, гладил умную морду и чуть ли не целовал.

– Ты смотри-ка, успели, – сказал Волк, возлежавший в тенечке в зверином своем облике. – А я думал, что все, не выйдете.

– Мы тоже так думали, – искренне сказала я. – Спасибо, что дождался. Что желаешь взамен?

– Узнаешь, – усмехнулся он. – Рано еще.

– Фея сказала, что у нас времени – до заката, – вспомнила Агата. – Но мы вышли и…

– И надо поскорее уносить отсюда ноги! – вскочил Волк. – Выйти из их чертогов – полдела, а вот убраться туда, куда они не сунутся… Ладно, хоть не к самому закату выбрались, еще успеем!

– Сударь! – вскрикнула я, обернувшись и увидев, как герцог цепляется за гриву коня, чтобы не упасть. – Что с вами?

– Ничего… – выговорил он. – Ноги не держат…

– Немудрено, – фыркнул Волк. – Сколько он там пробыл? Почти шесть суток? И, полагаю, как человек разумный, ничего не ел и не пил… Это вы ветчинкой баловались, – потянул он носом. – Да что стоите, накормите вы его! Ваши припасы во-он там, под кустом, я их не трогал.

– Агата, достань, – велела я. – И одежду его светлости тоже.

Герцог только молча кивнул, вцепившись зубами в изрядный ломоть хлеба с мясом и сыром – хорошо, что оставили полковриги, не все Брасту скормили.

– Я коня кормил, – негромко сказал Волк, подойдя поближе. – Немного, с расчетом, чтобы на обратный путь хватило. Ну и к ручью водил, тут неподалеку. Да и застоялся б он иначе…

– Спасибо, – искренне сказала я. Про водопой я совершенно позабыла, вот ведь голова моя дурная!

Но герцог тоже хорош! Почему нельзя было еще там, внутри холма сознаться, что от голода еле ноги переставляет? Я ведь видела, сколько он ест, да и то – молодой здоровенный мужчина… А теперь вот теряем драгоценное время!

Должно быть, Волк думал о том же, потому что сказал ему:

– Ты лучше на ходу доешь. Одевайся да громоздись на коня, ходок из тебя нынче скверный. А мы так прогуляемся.

Герцог молча кивнул, а я подала ему одежду.

А вот сесть на Браста у него не хватило сил. После третьей попытки он только головой покачал. Мы с Агатой в ужасе переглянулись – затащить герцога на конскую спину мы бы не смогли. Если только найти какое-нибудь бревно, пенек или валун побольше… Тут я оглянулась на круг фей. А что, подходяще!

– Зарекался же я подходить к этому местечку, – проворчал Волк, явно читавший мои мысли. – Но выхода нет, не сюда же эти булыжники катить! Идем!

Камни Брасту не понравились, но он позволил поставить себя возле одного. Так дело пошло на лад – подняться на камень мы с Агатой герцогу помогли, а с этой приступки он и сам взгромоздился в седло.

Молчал он каменно, я понимала почему – стыдился своей немощи. Хотя что в этом стыдного? Спасибо, жив остался! Во всяком случае, пока…

– А теперь давайте-ка уносить ноги, пока целы, – сказал Волк. – Ты, светленькая, бери коня под уздцы и веди за мной, я буду указывать дорогу. А ты следи, чтоб ваш спасенный с седла не навернулся.

– Советовали же умные люди научить коня ложиться, – пробормотал герцог, – а я только посмеялся…

– Слушать надо умных людей, – хмыкнул Волк и рысцой побежал вперед. – Не отставайте, надо уйти подальше, пока солнце еще высоко!

– Дай поводья, – велел герцог Агате. – Обе держитесь за стремена, так проще будет.

– А вы не…

– Уж в седле как-нибудь удержусь, – мрачно ответил он. – Ну, не тяните!

Он пустил Браста широким ровным шагом, мы могли поспевать за ним, хотя порой приходилось почти бежать. И если я еще чувствовала себя сносно, то видела, что Агата скоро выдохнется. Может, попросить герцога взять ее в седло? Не так уж она много весит, а наши тюки изрядно полегчали…

– Волк, а мы ведь не отсюда пришли, – окликнула вдруг Агата.

– Туда вы вообще непонятно как забрели, – отозвался он, – скажите спасибо, вами никто не пообедал, только голову заморочили. А я хочу пойти короткой тропой. Только сразу