в лес без спросу, только мы никакого вреда не чинили, огня не разжигали, деревьев не трогали, а что траву потоптали, так летать-то не умеем… Прими угощение и подари прощение! И помоги, если можешь: за нами погоня, слышишь, скачут?

– Слы-ы-ышу… – раздалось вдруг откуда-то, и Браст нервно всхрапнул.

– Ветер, что ли, так шумит? – негромко спросил герцог.

– Говорят, лесной хозяин приходит бурей и облаком, – шепотом ответила я.

– Нам не поможешь, хоть задержи их, – продолжила Агата, – а если изволишь явиться, то не серым волком, не черным вороном, не елью, а человеком!

Молчание было ей ответом, но в кронах деревьев вдруг засвистел ветер, лес тревожно загудел, зашелестел, и стало, признаюсь, неуютно. Вдобавок солнце зашло за тучи, потемнело, хотя до заката еще оставалось время, и сделалось вовсе уж жутко.

– Давайте-ка, бежим поскорее, – сказал Волк, а мне подумалось: а не он ли этот леший? Или все же обычный оборотень? Дожила, думаю об оборотне «обычный»… – Поможет лесной хозяин или нет, а мешкать не стоит!

И мы снова пошли за ним, прислушиваясь. Теперь мешал ветер: в гуле деревьев слышался молодецкий посвист, и поди пойми, ветер это свищет или наездницы-феи погоняют коней?

– Не уйдем, – тяжело дыша, выговорил Волк, приостановившись – мы с Агатой менялись уже не первый раз, снова была ее очередь идти. – Солнца не видать, но до заката всего ничего, я чую. Хорошо, погоня пошла длинной дорогой, они здешних тропок не знают, но все равно рано или поздно найдут след…

– Так и ты не все тропки знаешь, – густым басом произнес вдруг кто-то, и из-за толстого замшелого ствола вышел вдруг нам навстречу рослый седобородый старик, кряжистый, похожий на дуб. – Откуда тебе знать, щенку этакому?

Волк поджал хвост и попятился. Агата схватилась за мою ногу, а я вцепилась в руку герцога – мне показалось, будто он намерен осенить себя священным знаком. А этого, насколько я помнила, при лешем делать не стоило, еще осерчает!

Странно, даже прикрыв правый глаз, я все равно видела старого крестьянина в белом балахоне. Вот разве что он не был подпоясан.

– Посмотри, – негромко сказал Винсент и чуть пригнулся.

Я невольно посмотрела через его плечо, меж ушей Браста, и онемела: перед нами стоял вовсе не человек. Он был похож на человека, да, но так неуловимо менялся, что его можно было принять и за обомшелую корягу, и за поднявшегося на дыбки медведя, и вовсе уж за непонятное создание. То он казался маленьким, а то – выше самого высокого дерева, то почти прозрачным, а то вполне материальным…

«Верно, – вспомнила я, – лешего можно увидеть промеж лошадиных ушей или через хомут. А я его разглядеть не могу, наверно, потому, что у него и у фей волшебство разное».

– За угощение благодарствую, – продолжал тем временем лесной хозяин, погладив бороду. – И хоть людей я не особенно жалую, просили тут за вас…

– Кто просил? – не удержалась Агата, и, словно в ответ на ее вопрос, на плечо лешему спорхнула наша старая знакомая и весело чирикнула. – Синица!

– Да, понравились вы ей чем-то… Так и быть. До заката задержу их, а после заката… Видно будет.

– Спасибо, дедушка леший! – пискнула сестра, я повторила:

– Спасибо!

– Благодарю, – сдержанно поклонился герцог, а Волк только заскулил.

– Идите прямо да прямо, – махнул рукой лесной хозяин, и меж деревьев наметилась тропинка, которую видел уже не один Волк. – Да поживее, закат уж близко! Ну а я позабавлюсь, все одно пора было сухостой валить, да руки не доходили!

От его зычного хохота Браст отпрянул и заплясал на месте, но Винсент удержал его и послал вперед.

Позади раздался шум и свист, да такой, что уши заложило. Где-то в вышине заулюлюкало, загрохотало, а от налетевшего ветра пригнулись вековые деревья.

Осторожно оглянувшись, я предпочла сразу же повернуться обратно и уткнуться лицом в плечо Винсента, чтобы не видеть, как по лесу шагает колоссальная фигура, в очертаниях которой уже не было почти ничего человеческого, а поднятый лешим вихрь ломает толстенные стволы, будто спички…

– Ходу, ходу! – подбадривал Волк, и я соскочила с коня, снова подсадив Агату. Я еще могла бежать, хоть у меня нещадно кололо в боку, а она – уже нет.

– Лучше садитесь вы обе в седло, я могу идти, – сказал мне герцог, чуть наклонившись ко мне с коня.

– Не надо, – ответила я сквозь стиснутые зубы. – Так будет хуже. Вы нас только задерживать будете… А я выносливая, сударь, ничего мне не сделается…

Сдавленно вскрикнула Агата, и я обернулась как раз вовремя, чтобы разглядеть, как несутся по сумеречному небу кони с оскаленными пастями, из которых хлопьями летит кровавая пена, как развеваются одежды наездников, услышать, как воют призрачные псы с горящими глазами, пущенные по нашему следу… И увидеть, как лесной хозяин поднимает руку – и могучие деревья преграждают дорогу кавалькаде, а вихрь сносит всадников куда-то вдаль, за кромку леса…

– Силен старик! – с уважением произнес Волк и порысил дальше. – Давайте не мешкайте, уже темнеет, а ночью они сильнее! Солнце вот-вот сядет!

Мне хотелось плакать от усталости, но останавливаться было нельзя. Я уже не видела ничего под ногами, это был самый обычный темный лес, не как тот, где мы уже бывали, – со светящимися грибами и мхом, и я спотыкалась на каждом шагу. И упала бы непременно, если бы не держалась за стремя.

– Не торопитесь, – раздался уже знакомый гулкий бас, и с нами вровень зашагал лесной хозяин. Борода его воинственно развевалась, а синичку он прикрывал ладонью, чтобы не снесло порывами ветра. – Этак вы от них все равно не уйдете, только коня загоните да сами без сил останетесь.

– Что, совсем никак нельзя оторваться от погони? – шепотом спросила Агата.

– Можно… – Леший пригладил бороду. – Если не забоитесь.

– Выбора у нас нет, – негромко ответил герцог. – И если вы соблаговолите указать путь, каким бы страшным он ни был, вряд ли он заведет нас в места, где нам будет хуже, чем в чертогах фей!

– Складно говоришь, – ухмыльнулся тот. – Ладно. Вы старика уважили, и я вас проведу заветной тропкой, авось земли не протопчете… Только этаким манером вы далеко не уйдете.

– Конь у нас только один, – сказал Винсент, а я опустила голову: могла бы подумать, что нужно взять еще хоть одну лошадь! Правда, тогда и корма пришлось бы везти вдвое больше, и…

– Ну-ну, – протянул леший. – Ну-ка, ты вот, светленькая, слазь. Ты меня одарила, тебя я и прокачу! Ты, черненькая, полезай к этому красноречивому пареньку, ну а ты, волчище, небось