Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вопрос: Полковник, пришлось ли вам во время вскрытия выполнять приказы того генерала, который им руководил?
Финк: Нет, ведь там присутствовали и адмиралы.
Вопрос: Там действительно были адмиралы?
Финк: Да, там были адмиралы, а, будучи подполковником, ты просто исполняешь распоряжения. По завершении вскрытия нам приказали не обсуждать его, по-моему, это был адмирал Кенни, начальник медицинской службы ВМС, хотя я точно не помню, надо уточнить{1671}.
По мере приближения прокурора к проблеме входного пулевого ранения в шее президента доктору Финку становилось все сложнее отвечать на вопросы.
Вопрос: Во время процедуры вскрытия делали ли вы разрез в той части тела, куда вошла та пуля?
Финк: Я не делал разрез на шее.
Вопрос: Почему?
Финк: Обсуждение этих вопросов приведет к раскрытию медицинской тайны.
Вопрос: Ваша честь, я бы хотел, чтобы полковник ответил и прошу суд распорядиться об этом.
Суд: Согласны, отвечайте, доктор.
Финк: Мы не извлекали органы из шеи.
Вопрос: Почему, доктор?
Финк: Потому, что нам сказали осмотреть голову, и потому, что…
Вопрос: Вы хотите сказать, что вам приказали не обследовать раневой канал?
Суд: Пусть свидетель закончит ответ.
Финк: Мне сказали, что члены семьи просили обследовать голову, точнее, голову и грудь, насколько я помню, но сотрудники прокуратуры, по-моему, не просили извлекать органы из шеи.
Вопрос: Вы сказали, что они этого не хотели. Я хочу понять, почему вы, как патологоанатом, проводящий вскрытие, не попытались обследовать раневой канал на теле, которое лежало на столе, чтобы выяснить причину или причины смерти? Почему?
Финк: Причина смерти была мне известна.
Вопрос: Почему вы не обследовали раневой канал?
Финк: Насколько я помню, органы из шеи мы не извлекали.
Вопрос: Я не слышу ответа.
Финк: Я обследовал раны, но не проводил вскрытия шеи.
Вопрос: Вы уже говорили, что этого не делали. Теперь я спрашиваю, почему вы, патологоанатом, не сделали этого?
Финк: Насколько я помню, я осмотрел трахею, там была проведена трахеотомия, но я не делал надрез и не извлекал органы.
Вопрос: Ваша честь, я прошу указать свидетелю на необходимость дать ответ на вопрос. Я задам вопрос еще раз: почему вы не вскрыли раневой канал, который сегодня описали и видели во время вскрытия? Почему? Прошу ответить на поставленный вопрос.
Финк: Насколько я помню, мне сказали этого не делать, но я не помню кто.
Вопрос: Вам сказали этого не делать, но вы не помните кто?
Финк: Да.
Вопрос: Мог ли этим человеком быть один из адмиралов или генералов, присутствовавших в зале?
Финк: Я не помню.
Вопрос: Существует ли какая-либо причина, по которой вы не можете сейчас это вспомнить?
Финк: Нам было поручено обследовать голову и грудную полость, а это не предполагает вскрытия шеи.
Вопрос: Вы были одним из трех специалистов, проводивших вскрытие, при этом, вы, патологоанатом, утверждаете, что видели входное отверстие на шее президента США, но интересовались лишь другими ранами, так?
Финк: Я обратил внимание на раневой канал и обследовал повреждение между входным пулевым отверстием в задней части шеи и выходным отверстием в передней части шеи, которые полностью соответствуют пулевому каналу. (Курсивом выделено не имеющее доказательств утверждение Финка, противоречащее действительности.)
Вопрос: Но вы утверждали, что получили приказ не обследовать область шеи, это ваши слова?
Финк: Насколько я помню, да, но не помню, кто дал нам такое распоряжение{1672}.
Госпитальный санитар ВМС Пол О’Коннор, который помогал врачам на вскрытии, рассказывал, что был шокирован «запретом на проведение некоторых принципиально важных манипуляций, в частности осмотра раны в области горла, которая, по их мнению, была огнестрельной. Подтверждения того, что рана имела огнестрельный характер, были получены лишь годы спустя»{1673}.
Много лет спустя в интервью О’Коннор рассказал о том, как военное командование пыталось не дать трем врачам из госпиталя Бетесды обследовать рану в области горла, которую пресса Далласа, а затем и мировые СМИ назвали входным отверстием:
«Ситуация накалялась. Адмирал [Кальвин] Галлоуэй [возглавлявший госпиталь] был очень взволнован в связи с тем, что на шее президента была эта рана… и я помню, что врачи хотели ее обследовать, но адмирал Галлоуэй сказал им: “Не трогайте ее. Это просто трахеотомия”. Он никому не позволил ее обследовать, как положено. Докторам Хьюмсу и Босуэллу и Финку он велел оставить эту рану в покое и обследовать остальные»{1674}. Коллега Пола О’Коннора санитар Джеймс Дженкинс, который также помогал врачам при вскрытии, подтвердил, что доктора выполняли указания военных. Дженкинс также сказал, что раны на теле президента не были обследованы должным образом в связи с распоряжением, отданным начальником госпиталя адмиралом Кальвином Галлоуэем, который руководил вскрытием с галереи морга{1675}.
Дженкинс тогда подумал, что решение проводить вскрытие в Бетесде, а не в Парклендской больнице с участием гражданских врачей, было весьма странным:
«Теперь, по прошествии времени, я думаю, что решающим фактором для принятия такого решения была возможность контролировать действия врачей. Они могли руководить действиями Хьюмса, Босуэлла и Финка, потому что все они были военными… Я думаю, что они находились под контролем. Так же, как и мы. Мы были военнослужащими, и нами можно было командовать. А если бы мы не подчинились, нас могли наказать, и, понимая это, мы избегали публичных обсуждений полученной информации»{1676}.
Дженкинс сказал, что участие во вскрытии тела президента навсегда изменило его отношение к правительству:
