«В свои 19 или 20 лет я вдруг понял, что моя страна ничем не лучше любой из стран третьего мира. С этого момента я не доверяю правительству и не уважаю его»{1677}.

Убийство президента Кеннеди и обеспечение секретности информации о его организации заговорщики поручили тем, кто – они знали это наверняка – станет участником заговора молчания. Те немногие свидетели описываемых событий, которые отважно решились прервать молчание, как, например, доктор Чарльз Креншоу, оказались в изоляции. Но врачи больницы в Далласе и госпиталя в Бетесде, которые изменили свои показания под давлением, которые лгали из страха за собственную жизнь и которые, следуя приказам, не стали обследовать раны, а затем отказывались давать прямые ответы на неудобные вопросы, были не одни. Они участвовали в более масштабном заговоре молчания, в который после 22 ноября 1963 г. оказались втянуты наше правительство, средства массовой информации, образовательные учреждения и общество в целом.

Те, кто задумал это системное зло, повлекшее за собой убийство президента Кеннеди, надеялись запутать нас так, чтобы мы не верили даже в сам факт существования этой системы. Они знали, что никто не захочет замечать слона в гостиной. Врачи больницы в Далласе и госпиталя в Бетесде, которые видели истину, глядя на тело убитого президента, и предпочли от нее отвернуться, не одиноки. Они – воплощение нас всех.

Осмелившиеся нарушить обет молчания рисковали более серьезными последствиями, чем простая потеря репутации. По мнению доктора Креншоу, «тот, кто решился на убийство президента США, уж точно не остановился бы при необходимости убить врача»{1678}.

И уж точно они не сомневались бы, если бы пришлось убить фотографа, который сделал снимки того, что обнаружили врачи. А такой фотограф, снявший для истории раны на теле президента и в дальнейшем отрицавший этот факт, действительно существовал.

В пятницу 22 ноября 1963 г. в 16:30 по восточному времени, через три часа после убийства Кеннеди в Далласе, лейтенанту-коммандеру[74] Уильяму Брюсу Питцеру, находившемуся в своем доме в Такома-Парк (Мэриленд), позвонили. Питцер возглавлял отдел аудиовизуальных средств Медицинской школы ВМС. Он тесно сотрудничал с госпиталем ВМС в Бетесде, где производилось вскрытие тела президента.

После того как Билл Питцер выслушал человека на другом конце провода, он повесил трубку, извинился перед домашними за то, что он не сможет с ними поужинать из-за срочного дела, и вышел из дома, прихватив с собой 35-миллиметровую камеру. Домой он вернулся только на следующий день после обеда. Семья так и не узнала причину его столь длительного отсутствия{1679}.

В понедельник или во вторник, следующие за днем убийства президента, госпитальный санитар первого класса Деннис Дэвид, заглянув в офис своего лучшего друга и наставника лейтенанта-коммандера Питцера, застал его склонившимся за монтажным столом.

«Подойди поближе, – позвал его Питцер, – я хочу тебе кое-что показать»{1680}.

Питцер продолжал вручную прокручивать 16-миллиметровую черно-белую пленку, а перед Дэвидом на маленьком экране разворачивался небольшой фильм. В нем тело президента Кеннеди переворачивали с боку на бок какие-то люди, лиц которых не было видно{1681}.

Одновременно Дэвид наблюдал за тем, как, монтируя пленку, Питцер останавливался на некоторых фрагментах. Ему показалось, что он «вырезал некоторые кадры из фильма, чтобы сделать отдельные слайды»{1682}. Помимо кинопленки на столе у Питцера лежали фотографии и негативы, на которых тело президента было запечатлено в разных ракурсах. Питцер показал Дэвиду свою находку, и приятели обсудили то, что было запечатлено на этих фотографиях.

Впоследствии Дэвид поделился в интервью с журналистом выводами, к которым они тогда пришли с Питцером: «Во-первых, у нас сложилось четкое впечатление – какого черта впечатление, сложилось мнение, четкое мнение, – что выстрел, убивший президента, был произведен спереди».

На вопрос, почему он так считает, Дэвид ответил: «Мы с Биллом увидели на фотографиях небольшое входное отверстие [примечание журналиста: Дэвид указал на правую сторону лба] и большое выходное отверстие раны в этой области [он указал на правую часть затылка]. Нам с Биллом приходилось видеть огнестрельные раны и раньше. И после той встречи я видел не раз, как они выглядят, и могу заверить вас, что, определенно, входное отверстие было спереди»{1683}.

Было совершенно очевидно, что они с Питцером видели выходную рану в затылочной части головы Кеннеди: «Трудно представить, чтобы кто-то, даже малознакомый с огнестрельными ранами, мог бы предположить, что обширная рана в затылочной части черепа Кеннеди могла появиться в результате попадания пули сзади. Такое возможно только от осколка гранаты, снаряда или мины, которые больше разрывают плоть и кость, чем прошивают их»{1684}.

Хотя Питцер и не говорил, что фильм, монтажом которого он занимался в тот день, был делом его рук, Дэвид предположил, что так оно и было. «Я никогда не спрашивал об этом, – рассказывал Дэвид. – Он возглавлял отдел аудиовизуальных средств, поэтому я и предположил, что съемка была сделана им»{1685}.