— Очень, — с теплотой и восхищением отвечает собеседник. — Я безмерно люблю одну девушку, но мы не вместе. В своё время, когда был человеком, я был слишком инфантилен, а она слишком недоверчивая, чересчур жертвенная и правильная. Меня это немного злило в ней, и я не мог вовремя прислушаться, возомнив себя героем. Своей безответственностью я оттолкнул её, и теперь вижу лишь во сне. Мне казалось, знаете, что наша любовь нерушима, что я ни за что не отпущу её, но мне пришлось сдаться. Годы понадобились, чтобы прийти в себя, но жить без неё я так и не научился, — в нём отражается спокойная, вселенская печаль и горечь.

— Я Вам очень сочувствую, но Вы не похожи на инфантильного или вспыльчивого человека. Не думаю, что Вас можно оттолкнуть, Вы очень рассудительный, — искренне произносит ведьма и видит сдержанную усмешку.

— Рад, что Вы видите меня таким, значит, не зря старался повзрослеть.

— Может, Вам стоит поговорить с этой девушкой, если Ваши чувства были так сильны? — ей скучно в Аду, и она не прочь пофилософствовать и попытаться помочь.

— Думаете? Я тоже так думаю. Всё же попытка её заменить ничем хорошим не закончилась.

— Почему? Я вот вроде справляюсь, — опускает глаза.

— Мне тоже так казалось, милая леди, — снисходительно произносит шатен, скрывая некую досаду. — Но право, жалкий суррогат. Я чуть не сломал человека, который всеми силами пытался под меня подстроиться, — после этого Делия думает, что они чем-то похожи, такие же истории, такие же герои. Интересно, кого ещё она может встретить в Преисподней? — Я её терпеть не мог. Но всё же бесконечная забота и тоска своё сделали, и я попытался. Пару месяцев было относительно хорошо, а потом всё вернулось: раздражение, гнев, отвращение к сексу и отстранённость в конце. Мы расстались на хорошей ноте, видимо, она тоже перестала тешить себя иллюзиями. Я рад, что принял это решение, неизвестно, чем бы для неё это закончилось.

— Мне жаль, — взволнованно шепчет девушка.

— Да бросьте, мисс, жалеть о прошлом всё равно что упасть в пропасть.

— Наверное, — отмахивается ведьма, — и что же Вы теперь будете делать?

— Возвращать своё, — просто и уверенно отвечает незнакомец, — я недавно даже тату набил в честь своей единственной, — немного хвастливо.

— Тату? Не боитесь пожалеть?

— Ни в коем случае, — улыбается тот. — Хотите, покажу?

— Не стоит, — тут же осекается она, отшатываясь, — это ведь личное.

— Да ладно Вам, я ещё никому не хвастался, — немного умоляюще.

— А давайте, — соглашается блондинка, думая, что это будет интересным воспоминанием.

Мужчина неспешно, если даже не сказать, томительно, расстёгивает рубашку и разводит бортики в стороны. На левой стороне мощной, красивой груди, растягивается небольшая надпись, почти светится замысловатыми буквами с узорами, удивляя Верховную, но не своей красотой, а словом. Ей кажется, так она думает, продолжая всматриваться в расписные буковки, но губы шевелятся безмолвно, читая: «Корделия». Шатен вдруг весь светится тёмным сиянием и перевоплощается, меняя одежду, цвет глаз и волос, возвращая себе настоящий облик. Делия поднимает глаза.

— Майкл?!

Как там говорят? Если любишь — ….?

Я всё больше растеряна, не знаю ведь, рада? Так долго страдали… Неужели награда?

Заклинание на изменение внешности и подавление собственной энергии требовало много крови, пролитой из вены, предельной концентрации и недюжинной силы, однако месяцы тренировок помогли провернуть сей фокус относительно легко. Майкл следил за ней с того самого момента, как она и демон отправились в зал состязаний. Издалека было недостаточно, чтобы делать выводы и, разумеется, чертовски мало для того, кто истосковался как псина.

Благодаря заклинанию Майкл абсолютно не отсвечивал и не привлекал к себе внимание, что позволило спокойно пройти сквозь толпу и встать позади нужной ему парочки, так потом они и сами приблизились к нему, подальше от ринга, что позволило включить магию на максимум, чтобы уловить каждый кусочек их разговора и её мягкого, успокаивающего, дурманящего тембра голоса. Лэнгдон, оставаясь тенью, впитывал жадно все-все эмоции и интонации девушки и не переставал почти в открытую разглядывать её. Как же изменилась! Родную Делию он узнал в ней моментально, но назвать её той наивной кляксой уже язык бы не повернулся. Перед ним стояла настоящая Королева, даже в споре это было заметно. Какая стать, какая уверенность в каждом грозном всплеске рук! Она стала ещё очаровательнее, в разы красивее, манила даже на расстоянии. У него при одном взгляде на хрупкое тело, на идеальную осанку и приподнятый подбородок дыхание спёрло и во рту пересохло. Вот такая Верховная его немного пугала.

А ещё Гуд покрылась льдом. Это не бросалось в глаза, да и Астарот, ублюдок, судя по репликам ей в ответ, видел милого котёнка, и сама Делия так зародившуюся холодность не выпячивала. Однако Майкл наблюдал поразительный контраст даже в мельком проскочивших глазах, когда она извинилась, задев его локтем. Эти глаза больше не блестят так наивно и открыто, и он не знал, восхищён он или разочарован.

Диалог с Корделией позволил только упрочиться в своих выводах, перед ним вполне взрослый человек, который не поведётся ни на слёзы, ни на крики, ни на манипуляции. Перед ним чётко вышагивает уставшая высшая особа, внушившая себе, что ей здесь нравится. А может, действительно, нравится, Астарот был вполне мил с ней. О, видеть, как сладко они целуются, ещё и заигрывая, было не то чтобы больно, скорее противно. Антихристу хотелось бы разорвать демона в клочья, устроить скандал, вызвать на ринг и раньше времени раскрыться. Но он давно не тот вспыльчивый мальчишка, действующий исключительно на эмоциях. Всегда есть время остановиться и подумать. Это он усвоил на отлично. А меж тем, одна собственническая яростная мысль в голове проскочила: «Какого хера она курит?! Совсем, что ли, на собственное здоровье положила? Делия, серьёзно, что за детский поступок? Ну неплохие курильщики, выяснила это, поняла, но на кой начинать-то самой? Вот где-то ты взрослая, а где-то… Ух! Полнейший абсурд, карамель, полнейший!».

А ещё ведьма сказала, что он не кажется ей инфантильным и вспыльчивым. Дома он обязательно над этим посмеётся. С другой стороны, приятно, ему ведь хотелось, чтобы она оценила его старания. Да, увидеть что-то родное в этой бестии перед собой, ещё и смотреть, выражая взглядом полный восторг, мог только тот, кто по-настоящему любит, иначе просто сказал бы, что Корделия стала другой, не пожелав в этом разбираться. Неважно, что многое пошло ей на пользу, как Антихрист успел заметить, это не отменит пережитых страданий, в которых виноват он и только