этот магистр и есть та самая огроменная брешь в планах кунари, которые по неосведомлённости наивно полагают, что своими амулетами сдерживают всех троих магов.

Вернувшись к поиску виновного, Хоук глянул на магичку, самую бесполезную, как он считал, в возможной скорой операции по их побегу. Опять же ненависти не было, но презрение — самое настоящее. Пока хромой маг выглядел эталоном тишины и учёного спокойствия, от неё буквально разило магистрожопостью — как-то так гроза Клоаки называл любое проявление тевинтерского высокомерия.

У, казалось бы, такой же жертвы обстоятельств, по его мнению, тоже была вина за случившееся. Она из венатори, террористов, которые и сами не знают, что получат, когда безумный жрец, ничему не научившись, снова влезет в Тень, — это уже была веская причина для презрения.

Хоуку было неважно, что от него хотят, почему не бросили в лесу, не убили сразу, что хотят от всех остальных: он знал, что их всех ждёт один исход — смерть. Кунари-то своих магов словно зверей на цепи сажают, а уж чужих-то, которых не могут контролировать, разумеется, убивают. Ну или используют камек — дрянь, которая, словно Усмирение, ломает личность жертвы, превращая в раба, разума которому хватает едва на то, чтобы выполнять поручения хозяина.

Кальперния, которая так же могла заняться только размышлениями, не упустила взгляд сокамерника, сидящего рядом, и поспешила ответить соответственно. Это не первое их препирание, так что они уже практически привыкли бросаться друг в друга презрениями, причём и словесными — тоже.

— Рожу попроще сделай, тупая тевинтерка!

— Иди в Бездну, южанин.

— Голос будешь подавать, когда на дело пустят. Тебе не привыкать, подстилка моролюба.

— Сам закрой свой рот! Грязная шавка, просидевшая в городских отходниках, лаять будешь на хозяев, пока они тебя за ненадобность вновь не выкинули.

Как-то так и проходили их разговоры с поочерёдной заменой оскорблений.

Очередная короткая перебранка слишком уж громко прозвучала в тихом трюме, отчего единственный посторонний, что сидел по ту сторону решётки, даже вздрогнул и испуганно глянул на магов. Молодой матрос боялся пленников, даже несмотря на то, что их разделяла решётка, а вокруг развешены амулеты. Такая его реакция не прошла мимо пленников. Глянув на молодого парня, который вжался в противоположный от них угол, Хоук только презрительно фыркнул. И как этого труса вообще могли поставить в наблюдатели?

Вдруг двух магов от размышления на тему, зачем кунари приставили к ним этого сопляка, отвлекли признаки пробуждения со стороны третьего сокамерника. Они были в предвкушении, надеялись, что хромой маг поделится с ними, наконец, хорошей новостью. Однако быстро их раздумья на тему, чем он все эти часы мог заниматься в Тени, сменились беспокойством и тревогой.

Безумец вынырнул из сна слишком резко. Маг успел открыть глаза, вздохнуть, а потом тут же тяжело закашлял то ли от обилия воздуха, то ли от, наоборот, его недостатка, потому что лёгкие разучились дышать от тяжести, которую на них обрушили блокаторы. Но это не продлилось долго. Кажется, и без того истощённое тело мага на попытку нормально вздохнуть потратило последние силы, из-за чего мужчина просто вернулся в лежачее положение, даже не думая о попытках подняться. Впрочем, сейчас Безумцу было не до физической истощённости организма, потому что в тот же миг, когда разум окончательно вернулся в реальность, его голову пронзила сильнейшая головная боль. Гримаса боли отразилась на бледном лице магистра, он скалился, чувствуя как любой окружающий звук: брызги от удара волн по корпусу корабля, разговоры матросов где-то на верхней палубе, скрип ящика, который тащили по полу где-то за стеной — острой иглой впивался в разум. А закричать, чтобы хоть как-то справиться с болью, он не мог, потому что шум крови в висках оказался настолько громким, что разум просто не мог почувствовать собственное тело, чтобы хоть как-то отреагировать. И вскоре, в доказательство ненормального буйства сердца, из носа мужчины потекла кровь.

Первой отреагировала Кальперния. Бурча на третьего мага за то, что тот даже не соизволил двинуться и ей пришлось через него перешагивать, девушка подскочила к магистру и приподняла его голову, чтобы кровь не начала стекать в гортань и он ею не подавился. От вида белых остекленевших глаз, говоривших о том, что сознание мужчины потерялось где-то на задворках разума из-за боли, магесса забылась и для помощи хотела призвать хоть какое-то лечебное заклинание, но Хоук вовремя ткнул её вбок, напомнив о блокаторах. После же, убедившись, что добился своего и магичка сдуру не собирается повторять судьбу мага, Гаррет почерпнул кружкой воду из ведра, которое им любезно предоставляли каждое утро, и протянул её девчонке. Магистра надо постараться напоить и заодно облить самого, потому что у него, судя по испарине на лбу, начинается жар. Обливание холодной водой, конечно, не самый лучший способ, но им нужно было привести сновидца в чувства как можно быстрее.

— А что случилось с вашим третьим? Ему плохо? Он жив? — раздался вдруг неуверенный голос из-за решётки.

Хоук хмыкнул. Очевидно, парень здорово перепугался непредвиденному, поэтому теперь паниковал и не знал, что делать.

— И чё ты уставился, сопляк?! Тащи своих, пока этот полуобморочный не откинулся! Я с трупом сидеть не собираюсь! — рявкнул Защитник как можно громче и грубее, понимая, что без пинка (хотя бы словесного) матрос и с места не сдвинется.

Помогло. Осознав, чем может обернуться его бездействие, парень тут же, словно действительно получил пинок, выскочил за дверь.

Вдохнув полной грудью от чувства, что с опустением трюма на одного человека даже воздух стал лучше, Хоук глянул на обессиленного сокамерника и хотел уже вмешаться, ссылаясь на бесполезность девчонки-венатори. Но к этому времени Кальперния справилась и сама. Свернув свой походный плащ, она подложила его магу под голову, а оторванный от плаща лоскут смочила водой и вытерла лицо от кровавых подтёков. Безумец же успел очнуться и с жадностью пил воду, но опять-таки не сам, а с поддержки магессы. В ближайшее время он будет неспособен даже руку поднять, а уж тем более что-то держать. Слишком истощён.

Защитник покачал головой. Нет, не ворчал, мол, каков дурак, раз так себя истощил, не оставив резервов, а, наоборот, удивлялся, что магистра накрыло только сейчас. Учитывая в каких дебрях Тени он блуждал и не один час, вскипевшая кровь должна уже давно от него оставить лишь труп. А нет. Всего лишь истощился, причём поразительно быстро вернулся в сознание и уже мог вполне сносно излагать свои мысли. Всю жизнь для Хоука эталоном талантливого и сильного мага был его отец