Книги она перебирала более тщательно, опасаясь, что в обозримом будущем у нее будет мало свободного времени для чтения. Медицинские тексты Нари собрала и упаковала в отдельный сундук, а затем выпрямилась, оглядывая комнату.

Ее внимание привлек рядок мелких предметов на подоконнике: сувениры, которые старый повар-египтянин оставлял ей во время трапез. Нари взяла в руки одну фигурку, маленькую тростниковую лодочку, и пальцем смахнула с нее пыль.

На душе стало горько. Интересно, выжил ли старик после нападения на дворец? Возможно, закончив собирать вещи, она спустится на кухню и выяснит это.

Мне следует наладить контакт и с другими египетскими шафитами Дэвабада. Теперь, когда Нари могла свободно принять свои корни, ей хотелось время от времени общаться со своими изгнанными соотечественниками. Может, кто-то захочет съездить в Каир и передать привет сконфуженному старому аптекарю.

Может, кто-то знал молодую женщину из их общины, которая однажды приглянулась бага Нахиду.

Но прежде чем куда-либо уходить, ей оставалось забрать еще одну вещь. Нари вернулась к кровати и опустилась на колени.

Она помедлила. Нари понимала, что велики шансы не найти его здесь. Хотя ее покои во дворце заросли пылью и выглядели нетронутыми, Нари не сомневалась, что после вторжения Манижи здесь все обыскали.

Поэтому, просунув руку под рейки, она обмирала от неизвестности. Но затем ее сердце екнуло, а пальцы коснулись завернутого в льняное полотно лезвия, которое она спрятала здесь почти год назад.

Кинжал Дары.

Нари вытащила украшенный драгоценными камнями нож и развернула его. Полированное железо блестело в тусклом свете зашторенной комнаты, мерцали сердолики и лазурит. Она смотрела на кинжал, вспоминая тот день, когда Дара учил ее метать его, и смех Афшина щекотал ей ухо. Сердце снова затопила печаль, но на сей раз у нее был новый привкус. Не такой горький.

Надеюсь, ты заслужишь свой счастливый конец, Дара. Я так на это надеюсь. Вложив кинжал в ножны, она положила его рядом с тростниковой лодочкой и одеждой, которую собиралась забрать с собой.

Раздался тихий стук в дверь. Нари оглянулась.

У открытой двери стоял Али.

В ярком предполуденном свете он выделялся по-особенному, как некая тихая и зыбкая бездна. Нити тумана плелись вокруг его ног, желтизна в глазах светилась чуть по-кошачьи. Солнце падало на некоторые из его шрамов, и расплавленное серебро ослепительно сверкало на фоне темной кожи.

Он вернулся другим. Прощальные слова Физы на пляже в Шефале, сказанные ровно перед тем, как капитан пиратов умчалась с Джамшидом, вспомнились Нари. Она была готова или, во всяком случае, надеялась быть готовой и постаралась скрыть свое изумление сразу, как только проснулась и увидела рядом с собой Али, мягкий серый цвет глаз которого сменился рептильными желто-черными глазами Себека. Но его неловкие слова – ведь они почти не виделись после битвы и до сих пор не оставались наедине – только вызвали новые вопросы.

Я стану послом между нашими народами. Они изменили меня, чтобы я мог говорить от их имени.

И действительно, наполовину скрытый тенью, Али выглядел сообразно своей роли. Гость из глубин, посланец таинственного, неизведанного мира на дне морском.

Он мягко приветствовал ее – так, как она его учила:

– Сабах аль-хейр.

– Сабах аль-нур, – ответила Нари, поднимаясь на ноги.

Али сначала скрестил руки, потом опустил их, не зная, куда их девать.

– Надеюсь, я не помешаю. Слышал, что ты здесь, и решил зайти. Я знаю, прошло уже несколько дней с тех пор, как мы разговаривали.

– Вообще-то неделя, – поправила Нари, стараясь скрыть эмоции в голосе. – Я уже начала подозревать, что ты совсем забыл о нашей больнице.

Он уставился в пол, теребя хвост своего тюрбана.

– Я знал, что ты будешь занята. Я не хотел беспокоить тебя и решил… решил не путаться у тебя под ногами.

Нари склонила голову набок, смерив его недоверчивым взглядом:

– Не путаться у меня под ногами?

– Да.

– Ализейд аль-Кахтани, не может быть, чтобы это были твои слова.

– Это Зейнаб предложила, – смущенно брякнул Али. – Она сказала, что я могу быть ужасно докучливым.

И с этими словами он превратился из таинственного посла маридов в Али, которого она знала.

На лице Нари расцвела искренняя улыбка, и она бросилась ему навстречу.

– Ты никогда не путаешься у меня под ногами, друг мой, – сказала она, заключая его в объятия.

Али крепко прижал ее к себе.

– Пожалуйста, никогда больше не бей себя ножом в сердце, – проговорил он невнятно, уткнувшись ей в макушку.

– Надеюсь, такие события дважды за жизнь не повторяются.

Нари прижалась лбом к его груди. Али казался холоднее, чем обычно, что было даже приятно. От его кожи поднимался острый запах соли и ила, как будто она искупалась в ручье холодным утром. Ритм его сердцебиения стал другим, более медленным и протяжным.

Да, он изменился. Но находиться в его объятиях было так славно, что Нари это не волновало. Они выжили, и это главное. Она содрогнулась всем телом, чувствуя, что напряжение, которое сковывало ее в течение последних дней, наконец-то уходит.

– Ты в порядке? – пробормотал Али.

Ему она даже не пыталась лгать.

– Нет, – призналась она. – Но теперь я верю, что однажды буду в порядке, так что прогресс уже есть. – Нари сделала еще один глубокий вдох, провела рукой по мягкому хлопку, покрывавшему его спину, и отступила. – Побудь со мной немного… ох, не смотри ты так на дверь, – добавила она, сопротивляясь румянцу. Нари определенно не забыла, что произошло в последний раз, когда они остались за закрытыми дверями. – Я оставлю ее открытой, чтобы дьявол мог сбежать, договорились?

Али выглядел пристыженным, но не возражал, когда Нари за руку втянула его в комнату.

– Похоже, твои покои прошли всю войну в целости и сохранности, – заметил он, как будто просто для того, чтобы заполнить образовавшуюся паузу.

– Хоть что-то. Я не могу даже зайти в дворцовый лазарет. После того, что там вытворила Манижа… Мне кажется, я все еще чувствую запах сожженных тел моих предков. – Она вздохнула. – Боже, Али… иногда это кажется выше моих сил. Сколько жизней оборвано, сколько искалечено. В Каире ты сказал, что крепкий мир строится не одно поколение…

– И пусть строится! А мы заложим крепкий фундамент, самый лучший.

Нари закатила глаза:

– Ты всегда был безрассудным оптимистом.

– Ну уж нет. – Али цокнул языком. – Не тебе называть меня безрассудным после того, как ты вздумала угрожать пери, проткнув кинжалом собственное сердце.