Пока все внимание сосредоточилось на Керчи и Феодосии, LIV корпус (22, 24 и 50-я пехотные дивизии), два полка 72-й пехотной дивизии и румынская 1-я горная бригада продолжали пополнять личный состав на позициях вокруг Севастополя. Советские защитники города (по оценкам немцев, семь стрелковых дивизий, спешенная кавалерийская дивизия и три бригады морской пехоты) «окружили город железной стеной»[1354]. Подчиненные Петрова старались изо всех сил, чтобы сделать жизнь противника тяжелой и опасной. Перед немецким наступлением в декабре 1941 г. оборонительные сооружения Севастополя были усилены новыми батареями береговой артиллерии, в основном оснащенными 130-мм корабельными орудиями, которые могли поражать наземные цели (см. табл. 13.2). Стволы многих орудий были изношены в результате интенсивной стрельбы, особенно в декабре 1941 г., но советские артиллеристы сумели их заменить. Поэтому в 1942 г. мощь артиллерийского огня, обрушивавшегося на немцев и румын, практически не уменьшилась.

Таблица 13.2. Дополнительные батареи береговой обороны Севастополя[1355]

Кроме ежедневных опустошительных обстрелов, серьезную угрозу представляли подразделения советских снайперов. Эти искусные наблюдатели, разведчики и стрелки уничтожили сотни солдат и офицеров противника, занимавшихся рутинными делами. Одним из самых известных снайперов, проявивших себя под Одессой и Севастополем, была женщина. 6 апреля 1942 г. старший сержант Людмила Михайловна Павличенко была награждена дипломом Военного совета Красной армии, подтверждавшим, что она «уничтожила 257 фашистов»[1356]. Всего на ее счету было 309 вражеских солдат и офицеров. После ранения, полученного в июне 1942 г. в ходе минометного обстрела, она больше не участвовала в боях; впоследствии ее удостоили звания Героя Советского Союза. Неудивительно, что подвиг Павличенко постарались максимально использовать — ее отправили в пропагандистскую поездку по Великобритании и Соединенным Штатам Америки[1357]. Людмила Михайловна демобилизовалась в звании майора и после войны вернулась к прерванной учебе.

С февраля по май 1942 г. основным местом многочисленных атак советских войск и немецких контратак оставался Керченский полуостров. До середины апреля инициатива принадлежала Крымскому фронту. Но командиры не смогли должным образом использовать свое численное преимущество, растратив его в череде плохо спланированных и нескоординированных атак. Одиннадцатая армия, получившая необходимые подкрепления, отразила их без особого труда. 8 мая 1942 г. войска Манштейна перешли в наступление и в ходе блестящей операции разгромили Крымский фронт и вновь заняли Керчь. Этот успех немцев подготовил условия для решающего штурма Севастополя, который начался в июне. Но несколько раз, когда сказывалось численное превосходство советских войск, особенно на Керченском полуострове, перспективы победы войск оси в Крыму выглядели сомнительными.

Первоначальный план февральской операции Крымского фронта предполагал наступление в первом оперативном эшелоне двух армий (51-й и 44-й) соответственно в направлении реки Биюк-Карасу и Старого Крыма. Второй эшелон состоял из 47-й армии под командованием генерал-майора К. С. Колганова, переправленной с Северного Кавказа; ей отводилась роль мобильной группы фронта. В ожидании полного разгрома армии Манштейна перед 47-й армией было поставлено несколько задач, самая масштабная из которых формулировалась следующим образом: «наступлением на Джанкой перерезать пути отступления крымской группировки врага». Однако к завершению планирования цель операции сократилась до «окружить и уничтожить феодосийскую группировку врага», с более ограниченными по времени и охвату целями для отдельных армий. К концу февраля в составе Крымского фронта насчитывалось одиннадцать стрелковых и кавалерийских дивизий, три стрелковые бригады, танковая бригада, мотоциклетный и моторизованный полк, а также резервные танковый и артиллерийский полки. Советские источники сообщают о «двукратном превосходстве над противником в личном составе и артиллерии, и в подавляющем превосходстве в танках»: Манштейн располагал «пятью пехотными дивизиями» и «тремя румынскими бригадами»[1358]. В реальности одиннадцатая армия сумела сосредоточить три немецкие дивизии (46, 132 и 170-ю), румынскую 18-ю пехотную дивизию, румынскую бригаду и немецкий отдельный 213-й пехотный полк.

Несмотря на длительную подготовку к наступлению, Крымский фронт не смог первым ударом прорвать оборону одиннадцатой армии, хотя румынская 18-я дивизия понесла тяжелые потери. С целью поддержки наступления советских войск Приморская армия в Севастополе в период с 27 февраля по 2 марта предприняла серию из тридцати пяти атак, из которых «одиннадцать осуществлялись силами как минимум полка». Немецким 22-й и 24-й дивизиям пришлось нелегко, но они удержали свои позиции. На Керченском полуострове ненастная погода (почему-то считается, что она обеспечивала преимущество советским войскам) и плохое управление сорвали планы Козлова. 2 марта 1942 г. в 23:40 он пессимистично докладывал в Ставку: «В результате непроезжих дорог и невозможности действий танков и пехоты на бездорожье, я решил временно приостановить наступление на достигнутых рубежах, в готовности возобновить решительное наступление, как только местность станет пригодной для движения»[1359].

Отсутствие успехов и пессимизм не понравились Сталину. Козлова обвинили в «неумелом использовании в армиях средств усиления, а именно: РСов[1360], минометов, артиллерии, танков и авиации». Тем не менее рекомендации Козлова были приняты, и 3 марта наступление «приостановили». Удивительно, но Козлов сохранил свой пост, а в указанных недостатках обвинили начальника штаба фронта генерал-майора Федора Ивановича Толбухина[1361]. Его снятие с должности было делом рук Мехлиса. Козлов — для него это была настоящая катастрофа — лишился начальника штаба, которому доверял, а вместо него получил подозрительного Вечного. С этого момента коварный Мехлис приобрел чрезмерное влияние на штаб фронта. Его ошибочные рекомендации внесли существенный вклад в разразившуюся катастрофу.