В ответ на вопрос о том, помнит ли он, как во время обучения им показывали фильм или фотографии сцен убийства Кеннеди, он ответил: «Господи, я вообще такого не припомню»{1719}.

Когда ему зачитали слова Марвина об их предполагаемой встрече с «человеком из ЦРУ», Ванек ответил, что он не помнит такого эпизода. Он отрицал даже тот факт, что находился в Форт-Брэгге в августе 1965 г., так как «к тому времени уже давно не служил в армии»{1720}.

Тем не менее он признал, что, находясь в армии, выполнял секретные задания во Вьетнаме в 1964 г. «как “вольнонаемный служащий” в офисе Агентства международного развития США»{1721} (прикрытие ЦРУ). В анкетных данных Дэвида Ванека указывалось, что его служба в армии включала в себя «временное прикомандирование со специальным заданием от армии США к Агентству международного развития (Южный Вьетнам) на период с 1964 по 1965 г.»{1722} Кроме того, с 1965 по 1967 г. он работал в Бангкоке как гражданский «специалист по борьбе с повстанцами (GS 13) в Управлении перспективных научно-исследовательских проектов Аппарата министерства обороны США (Таиландская спецгруппа)»{1723}.

По всей видимости, Ванек отлично разбирался в легендах для разведчиков и тайных войнах ЦРУ. Но когда его спросили, знакомо ли ему имя Уильяма Брюса Питцера, он ответил отрицательно: «Нет, точно нет»{1724}.

Неважно, кто мог быть участником убийства Питцера, Дэн Марвин продолжал настаивать на том, что заказ, от которого он отказался в Форт-Брэгге, был выполнен другим киллером. Для Марвина ключом к разгадке убийства Уильяма Питцера стали слова человека из ЦРУ на встрече под сенью сосен. Хотя на протяжении почти 30 лет, пока Марвин не узнал о смерти Питцера, он не понимал их значение. Только когда имя Уильяма Брюса Питцера появилось на телевизионных экранах, Марвин осознал, что человек, которого ЦРУ называли «предателем», на самом деле был свидетелем по делу об убийстве Кеннеди, а «врагом», которому Питцер «собирался раскрыть государственную тайну», был американский народ.

Джон Кеннеди изменил свою позицию. Его стремление к миру может служить ключом к пониманию проводимой им политики на посту президента, причин его убийства, а также объясняет, каким образом нам, как биологическому виду, удалось уцелеть во время Карибского кризиса. Первые же действия президента, указавшие на смену позиции, создали предпосылки для его убийства.

Маркус Раскин[75] занимал должность помощника советника по национальной безопасности Макджорджа Банди в администрации Кеннеди. Вскоре после событий в заливе Свиней Раскин стал свидетелем одного инцидента в Овальном кабинете, из которого он понял, насколько сильным было нежелание Кеннеди применять ядерное оружие.

Во время встречи с делегацией губернаторов губернатор штата Нью-Йорк Нельсон Рокфеллер, возмущенный партизанскими операциями вьетконговцев, заявил: «Почему же мы не применим против них тактическое ядерное оружие?»

Раскин находился рядом с президентом и мог во всех подробностях увидеть, что произошло после. Рука президента задрожала. Кеннеди только ответил: «Вам известно, что мы не будем этого делать»{1725}. Но именно эта внезапно задрожавшая рука указала Раскину на то, как сильно Кеннеди обеспокоен проблемой ядерного оружия, и обозначила человека, который позже осознанно встанет на путь разоружения.

Тем не менее в течение года, предшествовавшего Карибскому кризису в октябре 1962 г., Кеннеди проводил агрессивную политику холодной войны. Хрущев был шокирован, прочитав высказывание Кеннеди в статье Стюарта Олсопа в Saturday Evening Post: «Хрущеву не следует рассчитывать на то, что в случае ущемления кровных интересов США наша страна не нанесет удар первой. По словам Кеннеди, “в определенных обстоятельствах мы можем проявить инициативу”»{1726}.

Кеннеди, кроме того, усилил противостояние с Советским Союзом в гонке вооружений, «удвоив выпуск подводных лодок, оснащенных баллистическими ракетами Polaris, с 10 до 20 в год, увеличив число постоянно находящихся в воздушном пространстве бомбардировщиков Стратегического авиационного командования, оснащенных ядерными боеприпасами, с 33 до 50 %, дав старт производству тысячи новых американских межконтинентальных баллистических ракет, оснащенных в 80 раз более мощным ядерным зарядом, чем бомба, сброшенная на Хиросиму»{1727}. Принимая эти гибельные решения, в результате которых в октябре США оказались на грани ядерной войны из-за Кубы, Кеннеди также давал понять, что политика его будет меняться, о чем свидетельствовали контакты с Хрущевым в самый разгар кризиса.

Утром 1 мая 1962 г. президент Кеннеди встретился в Овальном кабинете с делегацией квакеров, выступавших за полное разоружение и восстановление мира во всем мире. Шесть членов Религиозного общества друзей представляли тысячу своих соратников, которые на протяжении двух предшествовавших дней пикетировали входы в здания Белого дома и Госдепартамента, призывая к миру.

Кеннеди знал, что квакеры решительно выступали против того, чтобы он выполнял функции верховного главнокомандующего, если он, конечно, не прикажет перековать мечи на орала. Шесть представителей Общества друзей представили ему заявление о том, что правительству следует изменить курс «с активной подготовки к ядерной войне на проведение международной политики, направленной на мирную гонку (этот термин Кеннеди использовал в своем выступлении в ООН 25 сентября 1961 г.)», и таким образом достичь «быстрого перехода от неустойчивого равновесия сил устрашения к общему и полному разоружению»{1728}.