У Миллара отпала челюсть. Он простоял так почти минуту. Крюк Тэлли, прислонясь к стене, невозмутимо смотрел на брата.

– Пришили? Где? Неужели… – заикаясь, начал Миллар.

– Нет, не в гостинице, какая жалость. В доме одной девушки, замечательной девушки – кстати, моей клиентки. Она его не приглашала, Леопарди пришел сам. Пытались инсценировать самоубийство, да только ничего у них не вышло.

Ни Миллар, ни его огромный братец не сдвинулись с места.

Стив облокотился на каменный очаг и мягко сказал:

– Вчера я пошел в клуб «Шалотт» извиниться перед Леопарди. Глупо, ведь я не чувствовал себя виноватым. С ним в баре сидела девушка. Леопарди вмазал мне три раза и смылся. Девушке это не понравилось. Мы с ней быстро нашли общий язык. Выпили, а вечером она позвонила мне и сказала, что не может выгнать пьяного Леопарди из дома. Я приехал, но Король был не пьян, а мертв. Лежал на ее постели в желтой шелковой пижаме.

Здоровяк поднял левую руку и провел по волосам. Миллар осторожно – словно боялся порезаться об острый край – прислонился к краю стола.

– Паршиво, – хрипло буркнул он.

– Нашел о ком жалеть! – фыркнул его брат.

Стив продолжил:

– Вот только пижама на Короле была не его. На вещах Леопарди большими черными буквами вышиты монограммы. Да и пижама у него атласная, а не шелковая. Он держал в руке пистолет – кстати, моей клиентки, – но копы разберутся, что стрелял не он. Что, пташки, никогда не слыхали про парафиновый тест? Леопарди должны были убить в «Карлтоне», в восемьсот пятнадцатом, но я случайно помешал брюнетке из восемьсот одиннадцатого до него добраться. Верно, Джордж?

– Возможно – если ты знаешь, о чем толкуешь, – сказал Миллар.

– Ты знаешь, о чем я толкую, Джордж, – протянул Стив. – Если бы Леопарди пришили в восемьсот пятнадцатом, это стало бы поэтическим возмездием. Два года назад в этом номере застрелилась девушка. Зарегистрировалась она под именем Мэри Смит, но называла себя Евой Тэлли – или Евой Миллар, если уж быть совсем точным.

Здоровяк всем весом оперся на патефон и хрипло заметил:

– Видно, я плохо соображаю со сна. Что за грязные намеки? Да, у нас была сестра, Ева. Она застрелилась в «Карлтоне», и что с того?

Стив прищурился:

– Джордж, ты соврал мне, что девиц в восемьсот одиннадцатый поселил Квиллан, – на самом деле это был ты. Ты запихнул Леопарди в дешевый номер вместо люкса, а мне сказал, что Король пожадничал. Неправда, Леопарди было все равно, сколько платить, если неподалеку крутились смазливые девочки. Ты и это спланировал, Джордж. Именно ты предложил Питерсу написать Леопарди в «Роли» во Фриско и пригласить в «Карлтон», потому что гостиницей и клубом владеет Здоровяк Уолтерс. Как будто Уолтерсу есть дело до того, где поселился какой-то музыкантишка!

Миллар побледнел.

– Стив, ради бога… – запинающимся голосом начал он, – о чем ты говоришь? Как я мог…

– Прости, малыш, мне было приятно с тобой работать. Ты по-прежнему мне дорог. Но я не собираюсь покрывать подонков, которые душат женщин, чтобы скрыть убийство, совершенное из мести.

Рука Стива метнулась к карману, но вытащить пушку он не успел.

– Полегче, приятель, посмотри-ка сюда, – сказал Крюк Тэлли.

Рука боксера с «кольтом» сорок пятого калибра показалась из-за стопки грампластинок.

Крюк процедил сквозь зубы:

– Я всегда считал гостиничных сыщиков дешевыми мошенниками, а на твой счет, похоже, ошибся. Ты малый с мозгами. Небось и на Корт-стрит наведался?

Стив опустил руку, глядя в дуло огромного «кольта»:

– Наведался. И девушку видел с твоими пальчиками на шее. Тут ты прокололся, приятель. Не стоило душить обеих. Теперь копы сверят отпечатки, которые ты оставил на шее горничной Долорес Кьодзы и брюнетки из восемьсот одиннадцатой квартиры. Это приведет их к Джорджу, а там выплывет дело двухлетней давности. У вас две недели, не больше.

Миллар облизал пересохшие губы и мягко сказал:

– Нам некуда спешить, Стив. Мы совершили то, что хотели. Может быть, вышло не слишком гладко. Леопарди был подонком. Сделал из нашей сестренки шлюху. Наивная девочка повелась на этого скользкого типа, а он бросил ее, когда увлекся рыжей певичкой. Он разбил Еве сердце…

– А вы что делали все это время? Ногти подпиливали? – резко спросил Стив.

– Когда это случилось, нас здесь не было. Потребовалось время, чтобы разузнать, почему она покончила с собой.

– И ваша жалкая месть стоила жизни четверых? А что до мисс Кьодзы, она бы и ноги не вытерла об этого мерзавца Леопарди, что тогда, что сейчас. Меня тошнит от вас обоих, Джордж. Скажи своему братцу-душителю, чтобы делал свое дело.

Крюк усмехнулся и сказал:

– Хватит болтать, Джордж. Посмотри, есть ли у него пушка, и не стой позади него или перед ним.

Стив смотрел на громилу с сорок пятым калибром, его лицо окостенело. На губах играла презрительная ухмылка, а глаза потемнели.

Миллар осторожно обошел стол, похлопал Стива по карману, отступил назад и показал брату рукой:

– Пушка там.

Стив мягко заметил:

– Должно быть, я рехнулся. Я мог бы пристрелить тебя, Джордж.

– Отойди от него! – рявкнул Крюк Тэлли.

Тяжело ступая, боксер пересек комнату, подошел к Стиву, ткнул «кольтом» ему в живот и вытащил пистолет из кармана. Не сводя с него злых глаз, Крюк Тэлли передал брату пистолет.

Миллар взял оружие и отошел к дальнему краю стола. Крюк Тэлли отступил от Стива:

– Ну вот и все, умник. Отсюда есть только два пути, и времени у нас много. А ты уже не проговоришься.

Стив стоял как скала, лицо побледнело, в уголках губ пряталась усмешка. Он немного удивленно поглядывал на «кольт».

– Неужели нельзя было иначе, Крюк? – Голос Миллара утратил приятную хрипотцу и стал похожим на карканье.

Стив повернулся к Миллару:

– Конечно нет, Джордж. Вы – парочка дешевых бандитов, изображающих из себя мстителей за поруганную честь сестры. Убогая деревенщина, сейчас вы одной ногой в могиле.

Крюк Тэлли рассмеялся и взвел курок:

– Молись, приятель.

– Неужели пристрелишь меня из этой штуки? – мрачно спросил Стив. – Ты хоть проверил, заряжена ли она? Попробуй взять меня голыми руками, как справился с женщинами.

На миг глаза боксера метнулись вниз, но он тут же расхохотался:

– Дьявол, смотри-ка, на нем пыли в фут толщиной!

Крюк Тэлли направил «кольт» в пол и нажал на курок. Раздался сухой щелчок. Лицо боксера исказилось.

Мгновение никто не двигался с места. Затем Крюк Тэлли медленно обернулся к брату: