Могидин не понимала, почему она торчит здесь так долго. До сумерек осталось не больше двух часов, и в лесу царила тишина. Не считая ключа, она не чувствовала, чтобы где-то поблизости направляли саидар. Возможно, кто-то и использовал еще небольшие потоки Силы, но и намека не осталось на неистовую бурю, что бушевала тут раньше. Битва окончена, остальные Избранные мертвы или бежали с поля боя. Сражение, конечно, проиграно, раз отпирающий ключ по-прежнему сияет у нее в голове. Поразительно, как Чойдан Кэл выдержал столь длительное непрерывное использование, причем на таком уровне мощности.

Лежа на животе и упираясь подбородком в ладони, Могидин со своей высотки наблюдала за громадным куполом. Его уже нельзя было назвать черным. Не существовало слова, которым можно было бы описать его цвет, но черный по сравнению с ним представлялся слишком бледным. Теперь купол превратился в полушарие, вознесшееся в небо, как гора, больше чем в две мили высотой. Купол окружали плотные тени, как будто он высасывал из воздуха оставшийся свет. Могидин не понимала, почему она не боится. Эта штуковина могла разрастись и поглотить весь мир или развалить весь мир, как сказала Аран’гар. И если подобное случится, не будет безопасного места, не останется тени, где могла бы спрятаться Паучиха.

Вдруг что-то взметнулось, извиваясь, с темной гладкой поверхности купола, подобное языку пламени, если бы существовало пламя чернее черного, потом еще раз и еще, пока весь купол не вскипел адским огнем. Раздался грохот, как будто разом ударили десятки тысяч громов. Могидин зажала ладонями уши и завопила, но крик ее не был слышен в этом грохоте. И в единый миг купол сжался, схлопнулся в точку, сгинул. А потом завыл ветер, ринувшийся в сторону исчезнувшего купола, и потащил ее за собой. Могидин отчаянно, но тщетно пыталась за что-нибудь уцепиться – ветер волочил ее по каменистой земле, швырял на деревья, подбрасывал в воздух. Странно, но страха она по-прежнему не испытывала. У Могидин даже мелькнула мысль, что если она переживет сегодняшний день, она уже никогда не будет бояться.

* * *

Кадсуане разжала руки, и на землю упало то, что прежде было тер’ангриалом. Больше это нельзя было назвать статуэткой, изображающей женщину. Мудрое и строгое лицо уцелело, но фигурка разломилась надвое, и ее оплавившаяся сбоку поверхность стала шершавой и комковатой на ощупь, похожей на растопленный воск. Исчезла рука, державшая хрустальную сферу, а мелкие осколки самой сферы валялись вокруг уничтоженного тер’ангриала. Фигурка мужчины уцелела, и ее уже спрятали в седельную суму. Убрали также и Калландор. Подальше от соблазна. Там, где раньше был Шадар Логот, в лесу теперь зияла громадная прогалина, идеально круглая и такая широкая, что Кадсуане даже при низком, у самого горизонта, солнце видела дальний ее край, уходящий в землю.

Лан вел в поводу своего прихрамывающего черного жеребца, но, увидев Найнив, лежавшую на земле и укрытую плащом до подбородка, выронил поводья. Рядом с нею лежал юныйал’Тор, тоже накрытый плащом, рядом с ним клубочком свернулась Мин, положив голову на грудь юноши. Глаза ее были закрыты, но, судя по слабой улыбке, она не спала. Лан взглянул на них лишь мельком, подбежал к Найнив и, рухнув на колени, нежно приподнял голову жены. Она не шевелилась, как и Ранд.

– Они просто без сознания, – сказала Стражу Кадсуане. – Кореле говорит, лучше, чтобы они сами очнулись.

Правда, Кореле затруднялась сказать, сколько времени придется ждать, пока они придут в себя. Ничего определенного не мог сказать и Дамер. Раны в боку мальчика остались как были, хотя Дамер ждал каких-то перемен. И это вызывало тревогу.

Чуть выше по холму над стонавшей Белдейн склонился лысый Аша’ман, его пальцы извивались над нею – он сплетал свое чудное Исцеление. Последний час он был очень занят. Аливия то и дело с изумлением и недоверием поглядывала на свою руку, сгибала и разгибала ее – рука только что была сломана и обожжена до кости. Сарен ходила, пошатываясь, но виной тому была только усталость. Она чуть не погибла в лесу, и от пережитого глаза ее были все еще широко раскрыты. Белые к такому не привыкли.

Не всем повезло. Верин и женщина из Морского Народа сидели возле накрытой плащом Кумиры и, беззвучно шевеля губами, возносили молитвы о ее душе, а Несан неуклюже пыталась утешить плачущую Дайгиан, которая сжимала в объятиях тело Эбена и баюкала его, как ребенка. Зеленые привыкли к такому, но Кадсуане не понравилось, что она потеряла двух человек из своего отряда, когда враг отделался так легко – несколько подпаленных Отрекшихся и один убитый изменник.

– Она чистая, – вновь негромко произнес Джахар. Теперь на камне сидела Мериса, и на ее коленях покоилась его голова. Голубые глаза Мерисы все еще были суровыми, но она ласково гладила его по волосам. – Чистая.

Кадсуане переглянулась с Мерисой. Двое – Дамер и Джахар – утверждали одно и то же: порча исчезла. Но могут ли они быть уверены, что не осталось ни капли, ни крупицы? Мериса позволила ей вступить в соединение с мальчиком, и Кадсуане не почувствовала ничего похожего на то, что описывала другая Зеленая, однако можно ли быть абсолютно уверенным? Саидин была настолько чуждой, что в ее безумном хаосе могло скрываться что угодно.

– Я хочу уйти отсюда, как только вернутся остальные Стражи, – объявила Кадсуане. Ее многое не устраивало – слишком много оставалось вопросов, на которые у нее не было ответов, но теперь у нее был юный ал’Тор, и она не хотела его потерять.

Пала ночь. На вершине холма ветер заметал пылью осколки того, что некогда было тер’ангриалом. Ниже лежала могила Шадар Логота, сулящая миру надежду. И по далекому Тремалкину начала распространяться весть, что Время Иллюзий подошло к концу.

Конец книги девятой

цикла «Колесо Времени»

Замечание к датам в глоссарии. Томовский календарь (разработанный Томой дур Ахмид) был принят приблизительно два столетия спустя со времени смерти последнего мужчины Айз Седай и отмечал года после Разлома Мира (П.Р.). Многие, очень многие записи погибли во время Троллоковых Войн, и поэтому точная датировка конца войн по старой системе летосчисления оставалась предметом спора. Тиам Газарский предложил новый календарь, приняв за точку отсчета год освобождения от угрозы троллоков – Год Свободы (Г.С.). В течение двадцати лет после окончания Троллоковых Войн Газаранский календарь был признан повсеместно. Артур Ястребиное Крыло предпринял попытку ввести новый календарь, опирающийся на год основания его империи (О.О. – от Основания), но теперь этот календарь известен лишь историкам, которые на него ссылаются. После всеобщего разорения, смертей и раскола в период Войны Ста Лет Урен дин Джубай Парящая Чайка, ученый из Морского Народа, разработал третий календарь, обнародованный Панархом Фаридэ Тарабонской. Фаридовский календарь, ведущий отсчет времени от произвольно установленной даты окончания Войны Ста Лет и записывающий года Новой Эры (Н.Э.), используется и по сей день.

Аша’ман.– 1. На Древнем Языке означает «Хранитель» или «Защитник»; причем всегда – как защитник истины и справедливости. 2. Так называют себя мужчины, пришедшие в Черную Башню, которая находится в Андоре, возле Кэймлина; там они учатся направлять Силу. Это же слово используется и для обозначения у них высшего ранга. Обучаются они главным образом способам владения Единой Силой как оружием. Другая характерная черта, отличающая их подготовку от обучения в Белой Башне, – едва они овладевают умением обращаться к саидин, к мужской половине Силы, то все хозяйственные работы выполняются ими исключительно посредством Силы. Новички, зачисленные в Башню, получают звание солдата; они носят простые черные мундиры по андорскому образцу, с высоким воротом. Возведенные в ранг Посвященных получают право носить на вороте мундира серебряный значок в виде меча. С получением звания Аша’мана мужчина вправе прикрепить на ворот, с другой стороны от меча, красно-золотую эмалевую эмблему дракона. Многие женщины, в том числе и жены, бежали от своих мужчин, узнав, что те и в самом деле способны направлять Силу. Тем не менее немалое число мужчин из Черной Башни женаты, и с женами их объединяют узы, в чем-то похожие на узы Стражей. В последнее время теми же самыми узами, но предусматривающими полное подчинение, Аша’маны связывают захваченных ими Айз Седай.