«Генерал Довбор» со скрипом снижал ход. В двух башнях вручную тяжело вращались трехдюймовые орудия. Пыхтевшие на воротах солдаты зло поглядывали на удачливых сослуживцев, приникшим к панорамам и дальномерам.

— Дистанция?

— Заряжай!

— Дистанция?!

— Да обожди ты, ниц ни видач.

Проходивший мимо них к очередному аресту отставной флейтист громко пожелал:

— Бог в помощь, братцы!!

За что получил прикладом между лопаток. Пройдя мимо снарядных ящиков, они перешли во второй броневагон и были водворены в импровизированный карцер. На скорую руку переделанный из кладовой. Загремели замки и двое арестантов оказались почти в полной тьме, в которой еле проглядывала кучи тряпья, старых мешков и досок.

Глянув на новое место обитания, Пшибыл скорбно высморкался на пол.

— Курва, — прогудел он и втянул сочившуюся юшку, — по одному переловлю и ноги выдерну. Интеллигенты. Як працовац, крупу грузить, воду таскать — так никого ниц нема. Как жрать так йоженбеки им подавай.

Мудро, связав рябчиков, интеллигенцию и нежелание работать он устроил на полу гнездо из хлама и уселся в него как гусыня на яйца. Любопытный пан Штычка попробовал выглянуть в прикрытое бронезаслонкой маленькое окошко. Но из того почти ничего не было видно. Лишь часть насыпи покрытой снегом и проглядывающий из — под него щебень. Покрутившись там еще немного, флейтист, последовав примеру недовольного товарища по заключению — сложил из досок подобие лавки и сел, прислонившись спиной к грязному металлу.

За стеной гулко грохнул выстрел, отдавшийся в дрожи всего бронепоезда. Эхо от него пронеслось по броневагонам. Ахнуло в тендере и затихло. Артиллеристы начали работу.

— Ладуй! — тихо докатилось из соседнего отсека, затем полилась неразборчивая ругань, а с пулеметного вагона послышалось гавканье выстрелов. Что — то скрипнуло в большом металлическом теле «Генерала Довбора».

— Ладуй, Томашек, курва мац! Где…

Кто — то, торопливо примеряясь к плавно раскачивающемуся бронепоезду, протопал к орудийному вагону. А санитар из Влоцлавека подал голос.

— Ты курить не захватил с собой? Сдается мне, застряли мы тут надолго.

— Ничего, пан добродий, — бросил отставной пехотинец. — Только труху с карманов можно натрясти. У меня там пара щепотей накопилось.

— А у меня газетка есть, — сообщил запасливый Пшибыл. — Натряхивай, шановный.

Путаясь в сумерках, царивших в карцере, они соорудили одну самокрутку на двоих. Броневик качнуло — паровозная бригада дала задний ход. Осторожно наращивая дистанцию до невидимого противника.

— Вот ты мне скажи, пан, сколько тараканов треба на кастрюлю супа? — санитар затянулся, удерживая тлеющую самокрутку в огромном кулаке. В голове его крутилась мысль о небольшом кулинарном предприятии после войны. О чем-нибудь скромном — маленьком ресторанчике столов на пять.

«А что?» — думал он, — «Все эти господа, только и думают, как поесть деликатесов. Готовить я умею. Столько ртов, вон, кормлю. Им тех тараканов хоть пожарь — все съедят».

Он представил себя на кухне в клетчатом фартуке дающим раза нерадивым официантам из интеллигентов.

— То я не знаю, — ответил Леонард и сплюнул табачные крошки, налипшие на губу. — Слыхал только на тарелку один. А жесли еще и водку подавать, то можно и два класть. Все одно не заметят.

— Слухай, а если их обычными заменить? — пытливый Пшибыл морщил лоб, пытаясь вычислить возможную прибыль, — я знаю, где их можно хоть три пуда наловить. Место золотое! У меня брат в Отвоцке на улице Саможондове держит торговлю, так к нему в амбар боязно заходить, гляди ще самого унесут. Тысячи там. Ты только никому про это не говори — не то дам раза!

Жадный санитар нахмурился, подозревая, что лупоглазый пехотинец его обманет и приберет выгодную торговлю себе. Подняв огромную ручищу, в которой тлела игрушечная самокрутка, он грозно глянул на музыканта. В ответ Леонард клятвенно пообещал ему никому про это не рассказывать.

— Да лопни мой глаз, жесли вру, пан! Могила! — заверил он собеседника.

Бронепоезд качнуло, и он со скрипом встал, отойдя на полверсты под надежную защиту густого перелеска. Беготня по вагонам возобновилась прерываемая гулкой бранью. Блистательный стратег ротмистр Тур — Ходецкий пытался высмотреть в бинокль так и не проявившего себя противника. Его высокоблагородие торчало в люке, отдавая толпившимся внизу подчиненным бессвязные команды.

Прислушавшись к шуму, успокоенный Миколай Пшибыл продолжил излагать подробности своей великолепной идеи.

— Вот ты мне скажи, чем суповый таракан отличается от обычного? А? Скажу тебе пан — ничем. Что спецйяльный, что обычный. Только у брата они откормленные! Звери, а не тараканы. За такого прусака, клиенты еще драться будут! — подтверждая сказанное, санитар оглушительно высморкался.

— Факт! — согласился Леонард.

Они долго болтали о ценах на тараканов. Минуты текли медленно, складываясь в часы. Броневик стоял в ожидании противника. В его железном чреве продолжалась бурная деятельность. Из вагона в вагон сновали люди, рота охраны, высаженная в перелесок, скучала на постах. Командир «Генерала Довбора» нервно мерял шагами контрольную платформу не в силах принять решение. Путь вперед был закрыт, а позади бронепоезд не ожидало ничего, кроме разоренных скучным декабрем деревень.

Уха из петушка

дата публикации:20.12.2023

— Именно тут вы и обитаете, со своей мамушкой? — подвал, огромное гулкое помещение, уходящее в полумрак, не внушает никакой радости. Все здесь говорит о нищете и повальной безнадеге. Лохмы черной паутины с потолка, запах плесени. Звуки мерно падающего конденсата. Длинный ряд странных одинаковых дверей высотой мне по плечи, над которым идет еще один, такой же. К каждой двери верхнего ряда ведет небольшая стальная лестница одной стороной прикрепленная к стене.

— Да, — кивает мой проводник, — не самый лучший дом, но, по крайней мере, здесь дешево.

Что такое дешево в этом мире я уже понимаю и с подозрением кошусь на низкие двери в подозрительных желто-оранжевых потеках. Судя по всему, передвигаться в жилище дорогого Юсуфа придется на карачках. И мы проходим шагов сто семьдесят под какафонию звуков доносящихся из них, прежде чем остановится перед одной. Мелкий проходимец стучит в нее и зовет.

— Мамушка, открывай! Это я Юсуф!

За дверью тут же что-то скрипит, потом раздаются