и его сторонникам открытое пренебрежение и враждебность. Мария обвиняли в том, что шестого консульства он добивался так, как не добиваются и первого: денег на подкуп избирателей тот действительно не жалел. Решение о продлении полномочий Аквилия так и не было принято сенатом до начала нового года из-за яростного противодействия Метелла Нумидийского и его приверженцев. Метелл настаивал на передаче Сицилии, как преторской провинции, под управление одному из городских преторов, чтобы не нарушать давно принятый обычай о распределении между бывшими магистратами консульских и преторских провинций. Эти доводы злейшего врага популяров вызывали сильное негодование в среде беднейших римских граждан и сторонников Мария, настроения которых на плебейских сходках подогревали Сатурнин, Главция и другие противники сенатской олигархии.

Между тем два легиона ветеранов уже стояли лагерем под Римом, ожидая приказа к выступлению в сицилийский поход. Гай Кассий Сабакон, назначенный легатом Аквилия, объезжал города и местечки Лация, призывая в свое войско добровольцев среди латинских граждан, обещая им повышенное жалование. К концу октября ему удалось собрать шесть когорт латинян общей численностью в три тысячи хорошо вооруженных воинов. Из Этрурии и Самния в его лагерь явились еще около двух тысяч молодых и крепких бойцов, в том числе около пятисот всадников. Таким образом, консульский легат составил третий легион из числа латинян и самнитов.

Кассий Сабакон, главным достоинством которого было железное здоровье, не обладал большими военными дарованиями. По характеру он был человек вялый и апатичный, хотя бывал на войне и участвовал в сражениях. За время службы в армии Сабакон трижды был военным трибуном и один раз войсковым квестором.

Перед самым выступлением в поход к Сабакону пришло еще около тысячи добровольцев из Этрурии. В начале октября шестнадцатитысячное войско двинулось от Рима по Аппиевой дороге.

Поход легионов по Италии продолжался семнадцать дней. В Сикульском проливе войско ожидали корабли Мизенского флота. Переправа солдат на сицилийский берег прошла быстро и организованно. Узнав, что Аквилий находится под Галариной, где консул производил воинский набор, Сабакон отправил к нему гонца с сообщением о своем прибытии и повел свои легионы от Мессаны по отрогам Пелорианских гор через Нойи и Тиссу, пройдя за два дня около пятидесяти миль. От Тиссы войско двинулось к реке Симет. Конные разведчики доложили Сабакону, что свайный мост через реку цел и невредим.

О противнике легат получил информацию еще накануне, находясь в Тиссе. Аквилий прислал ему письмо, в котором предупредил, что мятежники находятся в области Адрана и во главе их стоит опытный военачальник, не раз доставлявший римлянам «большие неприятности». Чисто римская спесь не позволила Аквилию написать, что в битвах под Имахарой и под Ассором «беглый гладиатор» показал себя выдающимся полководцем, основательно побившим его легионы.

Сабакон, выступив от Тиссы, послал к Адрану по левому берегу Симета турму всадников, чтобы собрать сведения о противнике, но разведчики долго не возвращались.

Когда войско подошло к Симету и три когорты первого легиона уже перешли по мосту на правый берег реки, легат приказал всадникам из своей личной охраны произвести разведку местности до самого Адрана.

Всадники ускакали. Но не прошло и четверти часа, как они вернулись с криками, что неприятель близко. Позже выяснилось, что разведчики, посланные к Адрану по левому берегу Симета, попали в засаду и были все до одного перебиты мятежниками.

Основная часть войска Сабакона еще оставалась на левом берегу реки, а легат перешел по мосту на противоположный берег только с шестью когортами первого легиона. Они-то и подверглись неожиданному нападению.

Первыми появились неприятельские всадники. Их было около полутора тысяч, большей частью стрелки из лука. С воплями и свистом они промчались вдоль фронта спешно выстраивавшихся для битвы римских когорт, на полном скаку осыпая их стрелами. Часть всадников устремилась в обход правого римского фланга (левый примыкал к мосту), остальные, развернувшись, снова понеслись перед строем солдат, не переставая стрелять из луков. И так повторялось несколько раз. Стрелы то и дело находили свои жертвы в тесных рядах пехотинцев, но больше ранили, чем поражали насмерть: слишком хорошо были защищены римские легионеры своими железными доспехами и большими крепкими щитами. Сабакон мог противопоставить этим лихим наездникам только акарнанских пращников и критских лучников общей численностью до трехсот человек, которые метали в носившихся перед строем легионеров всадников стрелы и свинцовые пули, но почти не причиняли им вреда. Сам легат, обнажив меч, выехал на коне вместе с антесигнанами на видное место и стал рядом с легионным орлом, демонстрируя свое бесстрашие.

Всадники вдруг отхлынули назад, и взору римлян предстало пешее войско врага, наступавшее берегом реки сомкнутым строем. Хрипло зазвучали буцины и трубы, загремели барабаны, и мятежники с диким ревом надвинулись на римские когорты. С той и другой стороны полетели тучи дротиков. Вскоре противники, бросившись навстречу друг другу, сошлись в рукопашном бою.

Римляне попали в западню. Две трети римского войска находились в полном бездействии на левом берегу Симета, а на правом берегу первый легион в неполном составе сражался с противником, втрое превосходившим его своей численностью. По мосту с левого берега к Сабакону прибывали подкрепления, однако мост был узок (на нем едва могли разъехаться две крестьянские повозки), и пока шла битва, на помощь легату успели подойти не более десяти центурий солдат. Положение римлян усугублялось неразберихой, вызванной неожиданным нападением. Очень скоро восставшие оттеснили римлян от моста и обратили в бегство латинских добровольцев, сражавшихся на правом крыле. Прижатые к берегу реки, римляне отчаянно сопротивлялись. Сабакон, храбро сражаясь, был сбит с коня, но и пешим бился с неистовой яростью, ободряя сплотившихся вокруг него антесигнанов, защищавших своего начальника и легионного орла. Но герой многих сражений пал вместе со всеми антесигнанами. Серебряный орел с золотой молнией в когтях – знамя легиона – был захвачен торжествующими повстанцами. Это был уже третий орел, отбитый ими у римлян за годы войны.

Почти две тысячи ветеранов первого легиона полегли в этом бою. Восставшие, покончив с ними, сняли доспехи с убитых врагов, подобрали оружие и знамена манипулов, после чего приступили к похоронам павших товарищей. Утром следующего дня они в полном порядке ушли туда, откуда так внезапно появились накануне.

Аквилий, узнав о поражении и гибели легата, не мог удержаться от слез и проклятий, которые он посылал всем враждебным богам, но больше всего ненавистному «гладиаторскому отродью», который еще раз показал, что он блестящий военачальник. Гай Кассий Сабакон, близкий друг Мария, был и другом Аквилия. Первый легион, составленный из победителей тевтонов и кимвров, потерял почти половину своего состава и – о, позор! – легионного орла.

Но с подходом подкреплений из Рима консульская армия увеличилась до сорока двух тысяч пехоты и четырех тысяч всадников. У противника, насколько было известно Аквилию, оставалось не более двадцати четырех тысяч пеших воинов и три с половиной тысячи конницы. Собрав воинов на сходку, консул объявил, что пришла пора покончить с позором этой рабской войны.

Мемнон же после сражения у Симета отступил к Адрану. Победа его не радовала. Аквилий усилился настолько, что вступать с ним в открытое сражение было равносильно самоубийству. Все командиры оценивали создавшееся положение так же, как и он.

– Остается одно – засесть в Триокале и держаться там до последней возможности, – высказался Тевтат.

– От твоего предложения веет обреченностью, – мрачно усмехнулся Сатир.

Алгальс высказал другую мысль, которая понравилась многим.

– Для защиты Триокалы достаточно десяти тысяч воинов, остальным предлагаю разойтись небольшими отрядами по глухим местам в горах. В позапрошлом году несколько отрядов, действуя в тылу у Лукулла, в конце концов заставили его отступить от Триокалы. Почему бы и теперь нам не воспользоваться подобной тактикой?

– А что? – поддержал испанца Багиен. – В горах много мест, укрепленных самой природой. У консула не хватит солдат, чтобы одновременно держать в осаде и Триокалу, и многочисленные крепости, которые мы построим на удобных для обороны горных вершинах.

Мемнону подобная мысль и раньше приходила в голову.

– Можно оставить часть людей в Терейских горах, – одобрил он предложение Алгальса. – Пусть запасутся всем необходимым в ближайших